Я еще не успела толком усесться в эту конструкцию, как кобыла поперла вперед, вытягивая мне руки. Это было больно, так что я выпустила поводья, или вожжи - как они там называются и повела руками. Хотя, бросать их все же было опасно, так что я недолго думая лишь намотала их на палку, что торчала из сидушки. Мне было абсолютно по барабану, что там будет делать эта кобыла и как. Но вот мои надежды на "покурить" не оправдались. Это было неудобно даже на ипульсивном шагу гнедой кобылы, а что уж говорить, когда она начнет бежать? Бега, рысистые - значит быстрее обычной рыси не пойдет. Интересно, и что в этом спорте захватывающего и интересного? Ну побегают лошадки рысью, ну потрясет наездников в этой самой качалке, а дальше то что? Сейчас я не видела здесь ничего увлекательного. Мне вообще было на редкость паршиво, что хотелось на кого-нибудь наорать. Может действительно было проще пойти работать какой нибудь там официанткой или вон - моделью в Вагнер Интерпрайз? Вроде худая, вроде говорили когда-то, что красивая. Хотя, стоит им увидеть мои руки. Да и Роман не поймет. При мысли о моем поставщике меня передернуло. Я встретила его по приезду в Шотландию, когда искала постоянного барыгу на героин. Он был необходим мне, ведь без дозы начиналась страшная ломка. В такие моменты я боялась, что могу причинить вред даже Шону. Несмотря на поганые отношения между нами я все равно любила брата. Он был единственным, что у меня осталось. Правда синеглазый постоянно запирался от меня в комнате, ненавидел выезжать куда-то дальше двора. Неблагодарный сученыш, я ради него вбухала последние деньги в этот огромный хамер, в который легко помещалась его инвалидная коляска, ведь там пандус опускался. Мне даже пришлось выбрать дом поменьше и подешевле, чтобы хватило на этого желтого монстра. Когда-то наша семья была очень богата, почти как семья Калеба. Хах. При мысли о старом "друге" мне как всегда стало тошно. Этот ублюдок не соизволил ответить ни на одно мое письмо. Самым паршивым было то, что я до сих пор его помнила. И порой, в редкие моменты сопливой ностальгии, безумно по нему скучала. Это был единственный человек, который оставался рядом в самые поганые моменты. Да, я понимаю, что из-за меня он попал в тюрьму. Но вступись я за него, расскажи я, как все было на самом деле, у меня бы отобрали Шона. Его бы определили в какой-нибудь детский дом для колясочников, а меня бы посадили в тюрьму, где героин достать невозможно. Там бы я подохла, как последняя дворняга.
Сейчас Роман стабильно снабжал меня героином и еще чем-нибудь по мелочи. Это был страшный человек и я действительно его боялась. Уйти от него было невозможно, он бы просто убил и меня и брата. Я приглянулась ему из-за белизны кожи и синевы глаз. Он постоянно звал меня белоснежкой, восхищаясь алыми губами и длинными, темными ресницами. И он же бил меня так, что трещали кости, которые лишь чудом до сих пор не сломались. В первые разы он брал меня силой - ей русский наркоторговец держащий весь западный район Эдинбурга обладал сполна. После я перестала вырываться и сопротивляться, было гораздо проще просто закрыть глаза и перетерпеть. В конце-концов мной также пользовался дядюшка, когда я была в отключке. Из меня сделали шлюху, решив все за меня, так о чем тут было жалеть?
Из задумчивости меня вывело то, что копыта кобылы коснулись песка беговых дорожек. А уже в следующий момент меня аж откинуло назад, ведь она пошла вперед импульсивной рысью. Да уж, даже надежда покопаться в телефоне меня покинула. Я все же отмотала вожжи с балки и взяла их в руки, пробуя как то сдержать кобылу. Но куда уж там, она перла, как чертов танк. Хорошо еще, что кроме нас тут никого не было. Да и качалок в конюшне было всего две - видимо бега эти не так и популярны. Хотя по мне - очень лафово. Сидишь себе в креслице, расставив ножки в стороны, смотришь на задницу лошади и думаешь о том, когда она уже набегается. Я слегка откинулась назад, открывая для себя, что так гораздо удобнее. Хэй, а мне действительно начинало это нравится. Мы проходили один круг, затем второй и я уже успокоилась, решив не тормозить кобылу, пока она не набегается. Только я вот никак не ожидала, что она начнет ускоряться. Неужели галопом пошла? Но мне говорили, что она не поставлена. И только тут я увидела, что ноги то ее идут рысью - только вот какой. Широкой, импульсивной - она будто бы стелилась по земле, выкидывая вперед ноги. Наверное, так было нельзя, ведь она столько стояла. Я всем весом налегла на вожжи, чтобы как то ее остановить, но куда уж там - моего веса явно не хватало, я ведь взяла простой трензель восьмерку. Закусить его и бежать вперед ей не стоило ничего почти.
- Эй ты там, давай потише.
Может быть услышит меня? Если эта гнедая откинется после такой пробежки, то меня точно уволят. Еще и заставят выплачивать ее полную стоимость, пока будут кушать шашлычок с ее мясца. Я пару раз попробовала дернуть вожжи со всей силы, потом сделать пилку, а в ответ получила задними ногами по фартуку перед сидушкой. Вот охреневшая скотина. Ну и хрен с тобой, беги как вздумается. Я прекратила всякие попытки ее сдерживать. Хочет свалиться и сдохнуть прямо тут - не смею мешать.

Ногавки жеребец не особо жаловал. Стоило нам покинуть стены конюшни, как он весь окаменел и стал вышагивать, словно настоящий выездковый конь. Неужели за столько времени на нем ни разу не использовали эту часть амуниции? Хм, либо с ним работали не совсем опытные наездники, либо действительно они не требовались. Но, как я уже говорил, я всего-лишь решил подстраховаться. Спустя пару минут таких вышагиваний, гнедой остановился, присматриваясь к ногавкам на своих ногах. Слегка выглянув из под его крупа, я усмехнулся.
- Ну что, не такие он и страшные, правда?
Дав немного времени Геноциду на знакомство с новым элементом амуниции, я прищелкнул языком, зазывая жеребца на дальнейший путь. Гнедой тут же перешел на легкий трот. Движения его стали более расслабленными и легкими. Вожжи я держал в легком натяжении. сохраняя контакт со ртом лошади, но это не особо помогло. Стоило Геноциду увидеть дорожку, как он тут же напрягся, вытянулся и прибавил маху. На трек мы не выехали, а можно сказать вылетели. Упершись ногами в подставки, я натянул вожжи, слегка отводя корпус назад.
- Уоу уоу, ковбой, полегче. Ты же не хочешь себя загнать в первый же день?
Не знаю, сколько жеребец простоял до покупки, но здесь он неделю наслаждался лишь обществом четырех стен, потому нужно было постепенно вводить его снова в работу. Хотя, не каждая лошадь на это бывает согласна.

Гнедой явно не хотел идти со мной на контакт. Если в конюшне он был еще хорошим и покладистым, то на дорожке он решил показать свое Я во всей красе. Натяжение поводьев ему явно было не по нраву и в следующий момент со звоном о фартук качалки ударились его копыта. От неожиданности я слегка отстранился назад, но тут же вновь удобнее уселся в качалке, не переставая натягивать поводья.
- Остынь, малый, а то ни к чему хорошему мы с тобой не придем.
Немного более серьезным голосом, но без раздражения ответил я. Конечно, жеребцу нужно было дать возможность выплеснуть свою энергию, но я специально просил конюхов на пару часов дольше выводить Геноцида в леваду. Я прекрасно понимаю, что это другое, но и позволять своевольничать гнедому сейчас я не позволю. Пока я старался работать мягкими методами, я держал в натяжении вожжи и мягко пилил рот жеребца, давая понять, что он тут не один и пора начинать прислушиваться к моим действиям.
Наконец, гнедой перестал со мной бороться и все же сбавил свою рысь, а я в ответ на это перестал досаждать его губам и оставил лишь такое натяжение, чтобы сохранять контакт со ртом лошади и удерживать контроль над ситуацией. Вскоре мы подошли к повороту, жеребец был опытен и не требовалось давать четких команд на то, куда нужно бежать, я лишь в свою очередь контролировал, чтобы траектория его была ровной и нас не мотыляло по дорожке из одной стороны в другую.
Пока все проходило гладко. Да, трот не самое веселое занятие, но без этого никуда не денешься, а вот когда мы уже вышли из поворота, то нагнали еще одну пару. Надо же, приятно осознавать, что мы не одиноки на этой конюшне. Мы поравнялись с нашими напарниками, ими оказались гнедая кобыла и молодая девушка-наездница, которая не особо ладила со своей лошадью. И только сейчас меня озарило, меня предупреждали, что Геноцид не особо ладит с другими лошадьми на дорожке и именно по этой причине на него необходимо надевать шоры. А я вот этого не сделал, ведь не даже не предполагал, что здесь помимо нас может кто-то оказаться. Кивнув девушке в знак приветствия, я сам собрался и плотнее уселся в качалке, дабы быть готовым ко всему, что может сейчас вытворить Геноцид.

Я старался держать гнедого, чтобы тот не натворил глупостей, ибо кобыла, что бежала рядом, не демонстрировала нам хорошего поведения и большого опыта спортивной лошади. А что касается ее наездницы - так и подавно. На самом деле, что касается этой пары - мне было абсолютно наплевать на то, как они работают и что вообще творят на этой дорожке. Моей целью на данный момент был только Геноцид, который уже успел выгнуть грудь колесом, всем своим видом давая понять, что его заинтересовала эта лошадь. Только в плане кого? Если в плане кобылы, то это большой минус его предыдущим тренерам, которые не научили жеребца вести себя с лошадьми противоположного пола на дорожке. В качестве соперника? Тогда бы он стремился сейчас вперед, а не выгибал шею в сторону лошади. Я чувствовал, как Геноцид напрягся, его рысь стала нервной и дерганной, постепенно набирающей обороты и переходящей в маховую. Черт, мы ведь только вроде бы с ним все обсудили и решили, но нет же, стоило показаться на горизонте другой лошади, как мы напрочь про все забыли. Да, жеребец, может быть и хорош в своей резвости, соперничестве, но его не научили основным правилам работы в качалке - не отучили реагировать на внешние факторы влияния, как, например, на других лошадей. Над этим придется долго и упорно работать и я очень надеюсь на то, что в конце концов мы придем с ним к общему знаменателю.
Планы планами, а сейчас мне необходимо было брать всю сложившуюся ситуацию под контроль, ибо девушка по соседству вообще ничего не могла сделать с кобылой. Мы не могли съехать в сторону, ибо были прижаты с двух сторон, а тормозить Геноцид никак не хотел, будто бы во рту у него не железо, а вовсе невесомая ленточка. И черт бы с ней, с этой маховой рысью, жеребец начал кидаться на свою соперницу. Даже на сильную пилку жеребец не реагировал, лишь опускал голову, чтобы в следующий момент вновь попытаться дернуться в сторону кобылы. И вот когда я увидел, что на этот раз нам не удастся избежать столкновения, если это вовремя не предотвратить, я резко дернул жеребца в левую сторону с такой силой, что голова с раскрытой пастью дернулась в сторону.
- Ты какого черта творишь? Совсем обезумел?
А напоследок я правой стороной поводьев не хило приложился к взмокшему вишневому крупу, заранее готовясь к тому, что сейчас может прилететь подача от его ног. Но это пока единственный способ немного встряхнуть мозги в его голове.

Кто тут плохой мальчик? Геноцид тут плохой мальчик. Настолько плохой, что аж зубы сводит, да правила приличия не позволяют кричать на весь ипподром бранными словами. Я уже составил целый план действий и снаряжения на следующую тренировку, но сначала нужно было разобраться с тем, что происходит сейчас. Гнедой замялся, давая возможность кобыле уйти вперед. К лучшему это или наоборот, пока сложно было сказать. Во первых, это возможность немного привести в чувства Геноцида, но с другой стороны - это только больше его разозлит. Быстро сориентировавшись, я высунул ноги из подножек и опустил их вниз, где располагались две металлические педали, отвечающие за гидравлический тормоз. Стоило мне их нажать, как колеса качалки моментально заблокировались. Нет, я даже и не рассчитывал на то, что гнедой моментально остановится. Он продолжал переть вперед, а колеса тем временем пытались найти хоть какое-то сцепление с размокшим грунтом. Но, в любом случае нагрузка на жеребца выросла, да и я не отдавал ему повод. Перехватив одну сторону поводий ближе к коню, я натянул их с полной силой, не позволя Геноциду выпрямить шею, а второй рукой пытался сделать какое-то подобие "односторонней пилки". Сейчас мне важно было остудить пыл гнедого, чтобы тот переключился с мании преследования за кобылой и вновь перешел в рабочий режим.

Отредактировано Thomas Hamilton (2017-02-28 22:50:42)

Руки уже начали изрядно ныть от непривычной работы, но я по прежнему продолжал работать поводьями, дабы остановить гнедого. Нехорошо так носиться в первый же день работы. Кобыла уже давно осталась позади нас, в то время как Геноцид упорно рвался вперед. Однако, качалку, колеса которой упорно пытались зацепить за влажный грунт, не так уж и легко и приятно было тащить за собой, а потому жеребец стал немного сбавлять обороты, а вскоре и вовсе замер. Его шкура потемнела, а с губ на землю валились белые клочья пени, тело было напряжено и дрожало. Я осторожно ослабил поводья, надеясь на благоразумие Геноцида и на то, что он наконец-то выплеснул пар. Но, не тут то было. По соседней дорожке проезжал трактор, что выравнивал грунт и убирал остатки талого снега и, видимо, гнедому это не особо понравилось. Возможно, он действительно боялся таких агрегатов, а может быть его напряженной нервной системе потребовался повод, чтобы вновь сорваться с места. Мои руки автоматически натянули вожжи в тот момент, когда гнедой сорвался с места. Тормоза по прежнему фиксировали колеся, но жеребец не придавал этому особого значения. Вот и познакомились. Ну что же, зато мы теперь знаем, над чем нам нужно больше работать и каким факторам окружающей среди придавать большее значение.
Тормоза, легкая, но настойчивая "пилка", а заодно и усталость гнедого сыграли свою роль, и вскоре Геноцид вновь сбавил обороты и остановился. От его шкуры клубьями валил пар, ноги были вспенены, а громкое всхрапывание, с которым он  жадно глотает воздух, можно было услышать без особых стараний.
- Ну что, надеюсь, что на сегодня сюрпризы с твоей стороны закончены?
Немного сухо и спокойно обратился я к жеребцу, одновременно вожжами высылая его вперед. Тренировка на сегодня окончена - хватит с него, набегался, нам ведь не нужны проблемы с его здоровьем. Поводьями я продолжал сохранять контакт со ртом жеребца на тот случай, если он вновь решит что-то учудить. Оглянувшись, я оценил расстояние от нас до кобылы, после чего осторожно, делая большой радиус, развернул гнедого в обратную сторону, шагом переводя на широкий круг. Навстречу нам неслась гнедая, которая то и дело продолжала отбивать ногами в несчастную качалку, которая чудом еще не развалилась где-то по дорожке, а девица даже не пыталась предпринять каких-либо мер, чтобы это исправить. Я лишь по-крепче взялся за поводья, надеясь, что сейчас жеребец не выкинет ничего из ряда вон выходящего. Я смерил парочку скептичным взглядом, еле заметно мотнув головой. "Вот так и губят рысаков".
Мои же методы работы с лошадьми немного иные. Я предпочитаю делать акцент на том, что не нравится лошади или на том, чего она боится, дабы исключить этот фактор, ведь лучшей становится та лошадь, которая не отвлекается на посторонние предметы. Теперь остается надеяться на то, хватит ли мне опыта и сил, чтобы проделать ту же работу с Геноцидом, а на это, кажется мне, уйдет не мало времени.

Наконец, когда гнедой перестал пытаться показать мне свой характер и сделать все так, как угодно только ему, я отпустил тормоза, давай возможность жеребцу немного расслабиться. Но, он уже немало сегодня побегал, а потому я потребовал от него перехода на шаг легким натяжением поводьев. Да, я понимаю, что молодым лошадям только дай волю, они и весь день пробегают, но мне нужен был здоровый адекватный конь, который будет отдаваться работе, не зацикливая внимание на окружающих. Пока я только знакомился с ним, с его здоровьем, я не собирался злоупотреблять его силой и желанием бегать. Я думаю, что на сегодня тренировку можно закончить, а уже завтра начать применять новые методы. Мне еще предстоит уточнить, ходит ли гнедой под верхом. Нет, я больше предпочитаю работу в качалке, нежели трястись на спине у лошади, но сверху гораздо удобнее будет справиться с гнедым, если он вновь решит посоревноваться с другой лошадью без моего разрешения или того хуже - закусить ими. Ведь в мои дальнейшие планы не входит использование шор или же жесткого железа, разве что кроме обер чека на соревнованиях.
Тем временем вторая пара продолжала нарезать круги, и мне только оставалось сочувствовать кобыле, с которой летели ошметки пены в разные стороны. Геноцид же уже успел восстановить дыхание и более ли менее начать вести себя послушно.
- Ну что, дружище, на сегодня, думаю, хватит с тебя.
С этими словами я направил жеребца в сторону выхода с беговой дорожки, надеясь на то, что он действительно решил завершить на сегодня все попытки со мной посоревноваться.