Какая славная нынче была погода! Даже можно и позабыть на мгновение, что едешь не по просторам Родины, а по тенистой, столь часто покрытой густым полотном тумана Шотландии. Конечно, немного я кривлю душой, ведь тут и движение машин совсем другое, левостороннее. Хотя, бывало, я и забывал о том, что надо ехать по-другому, и выезжал же, дурачина здоровая, на встречную полосу и только потом понимал, что делаю что-то не то. Да, к таким простым вещам сложно привыкнуть, когда жил иначе, но ведь все хорошо закончилось. Да и нравилось мне тут, это да.
На самом деле, в Эдинбурге было хорошо. Дожди в последнее время приходили не часто, хотя, бывало, если уж и заливались, то по-крупному, сразу на пару дней. Зато после них дышать было так хорошо, свежо, словно испить холодной, чистой воды из родника. Порой, конечно, жарковато становилось, даже без намека на ветерок, и тогда даже на улицу выходить не хотелось: душно, печет, лошади все мокрые, да и ученики тоже. Хотя ученики здесь действительно забавные — только посмотришь на них суровым русским взглядом, как они тут же становятся шелковыми, спокойными и до смешного испуганными. Эх, слышали бы они, как на нас орали в былые времена.
Да что же я все о чем-то отдаленном, давайте о насущном, так же веселее. В общем, синоптики сегодня обещали жару и чудесное летнее солнце, поэтому я встал ни свет ни заря, чтобы привести себя в божеский вид, погулять с собаками и отправиться в путь. Да, сегодня у моих немногочисленные детишек, разъехавшихся летом кто куда, был выходной, поэтому я мог спокойно позаниматься своими собственными делами. Конечно, речь идет о моем гнедом негоднике, на которого порой так сердечно жаловались конюхи, которым не хватало капельки юмора, чтобы понять, что орловец мой — вовсе не убийца, шутить просто любит. Так что сегодня я ехал в Авалон только ради него, и от этого на душе становилось как-то больно радостно.
Говорят же, что дом находится именно там, где находится и твоя душа. Моя же почти всегда находилась с лошадьми, со спортом и просторными полями, где стояли вовсе не маленькие препятствия. Было, конечно, место и для любви, вот только оно неожиданно исчезло, о чем говорить и по сей день тяжело. Но мы ведь не об этом. Я веду к тому, что сейчас мой дом здесь. Не Родина, конечно, но тоже очень неплохо. И сейчас я вновь ехал на своем здоровенном лексусе на конюшню, а на заднем сидении громко дышала Ласка, не забывая порой и облаять меня, если уж совсем задумаюсь. Барс же остался дома, и весь его хмурной вид говорил, что кобель сегодня не в настроении для жизнерадостных прогулок. Что же, не тащить же его насильно, пусть дом лучше охраняет. Солнце уже встало из-за горизонта, но было еще таким мягким и приятным, не палящим своим зноем, а лишь чуть согревающим после прохладной ночи. Утро раннее, туман еще гнездится у водоемов и углублениях полей, на дорогах почти никого нет. Мы с Лаской заехали по дороге в круглосуточный магазин, где кассирша уже успела привыкнуть к нам, пусть и порой пугалась то стоящей у двери собаки, то моей немного заросшей бороды. Зато, в те дни, когда я брился, она меня даже не узнавала. И да, сегодня был один из таких дней, так что выглядел я не как какой-то варяг, а нормальный человек, и опознала она меня только по большому пакету яблок, которые и предназначались для моего гнедого питомца. Так что, заплатив за все и взяв себе в дорогу побольше воды, да и сахарка рафинированного, я отправился дальше, прямиком на конюшню.
Если честно, я уже начал позабывать, сколько именно нахожусь в этой стране. С Рошей я продолжал говорить на родном языке, да и некоторых конюхов и коноводов порой гонял ядреным словцом. А так все тут было спокойно, размеренно: встаешь на свое собственное место, никто его не занимает, идешь в тренерскую, где всегда есть личное пространство, переодеваешься, а там уже иди куда хочешь. Я, впрочем, был не из таких, поэтому, дождавшись, когда собака пулей вылетит из машины, бодро пошел вместе с ней прямиком в частную конюшню, чтобы порадовать оставшегося члена нашей сегодняшней компании ранним приходом.
Денник у него был в хорошем месте. Не прямо у дверей, где постоянно дует ветер, а в холодное время года вообще простудиться можно, но и не в конце где-то, во тьме и с заколоченными решетками. Он же у меня не буйный какой-то. Стоял он почти посередине, в приятной компании, да и едой его никогда не смели обделить. Знали же, что хозяин без зазрения совести по ушам надает. Вот и сейчас он стоял на своем месте, казалось, уже бодрый и готовый к приключениям. Конечно, раний свой завтрак он уже успел умять, и кормушка блестела так, словно ее только что отполировали. Эх, выдавал все-таки его среди других лошадей не только стан славный, но и глаз красивый такой, озорной. Сразу видно становилось, что жеребец славный, но пошалить любит едва ли не больше всего на свете. Кроме еды и кобыл, конечно. На лето я ему гриву прочесал и чуть побрил до состояния ирокеза, так что выглядел он у меня теперь уж больно серьезным и опасным, ни дать ни взять боевой конь. Я подошел ближе, тихо, все еще любуясь этим негодником.
— Здорово, Бандит, — довольно улыбнулся я жеребцу, хитро так посматривая на него. — никого не обижал?
Не теряя времени, я зашел в его хоромы, по-дружески похлопав Скомороха по плечу, и направился прямиком к кормушке, слушая, что гнедой там мне начал рассказывать. Бывали у него дни, когда больно ему поболтать хотелось, вот и гоготал себе что-то под нос так заинтересованно, что и мне даже любопытно становилось. А пока я лишь насыпал ему в кормушку штук пять яблок, может чуть больше, и сделал шаг назад, чтобы дать ему напасть на еду, словно коршуну голодному.
— Ты особо не торопись, я сейчас вернусь, — огладив коня по мощной шее, предупредил я перед тем, как выйти из денника.
Ласка решила остаться рядом со своим боевым другом, поэтому уселась у двери, с видом охранника серьезно так на меня смотря. Эх, шельма малолетняя, знаю же я, что стоит только мне уйти, как она сопрет из чужого мешка пару морковок и разделит трапезу с Рохой. Ну да ладно, пусть балуются.
Оставив эту шайку преступников одну, я отправился прямиком в тренерскую, чтобы переодеться в рабочую одежду, выпить чашечку кофе, ведь там новую кофемашину поставили, очень даже хорошую, и уже после этого отправиться на работу. В столь ранний час там было абсолютно пусто, ведь люди только начинали подъезжать к Академии. Я же решил, что лучше начать тренировку в более прохладное время дня, а уже потом, если погода не подведет, отправиться куда-нибудь погулять со своими чудовищами. Так что пока я лишь натянул бриджи и сапоги, сменил легкую рубашку на поло, взял кепку и небольшой хлыстик, да отправился обратно к конюшне. Там меня ждали совершенно невинные морды, которые, казалось, даже муху обидеть не могли. Точно что-то натворили, пока меня не было. Ну да ладно, все равно потом узнаю, а пока пора обратно в денник заходить, ведь в кормушке уже и следа яблок не осталось.   
— Ну что, Рош, — подозвал я коня, выдавая ему еще одно яблоко. — пойдем из тебя опилки вычищать да работать?
Ну да, чего уж тут мелочиться. Можно было, конечно, надеть на гнедого недоуздок, чтобы других людей успокоить, но зачем нам эти банальности. Знает же Рошка и сам, куда надо идти, что делать. А убежит — получит потом по своей наглой яблочной попе, будет знать. Так что я лишь еще больше улыбнулся, распихивая сахарок по карманам, и открыл пошире дверь, чтобы жеребчик смог спокойно выйти на свет божий.