По приезду в Шотландию Грегори в самую первую очередь, выбрал и приобрел себе дом. Это был огромный особняк в стиле шале, где возможно, комнат было слишком много для одного человека. Но мужчина не привык когда-либо в чем-то себе отказывать. На его счету было достаточно денежных средств, чтобы прожить безбедно до конца своей жизни. Старый друг Виктор помог ему, как когда-то помог ему и сам француз. Он без каких-либо колебаний предоставил Грегу место главного тренера по выездке и сразу выделил одного из лучших выездковых жеребцов и пару учеников. Мужчина пока не назначал даты начала занятий, ведь сперва решил познакомится со своим подопечным. Он навел некоторые справки и уже достаточно знал о Мистрале. Жеребец был Датской теплокровной породы, а соответственно с подходящим ростом. Имел светло-рыжую, приятную глазу масть, да и возраст его был вполне еще подходящим для большого приза. Грегори был довольно придирчив к своим лошадям, но у этого жеребца имелись заслуженные награды. Интернет - великая вещь, которая позволила Грегори полюбоваться на некоторые выступления коня в прошлом. У него были отличные летящие движения, он был послушен и исполнителен. Выше среднего приза конь не бегал, но Грегори верил, что все в его руках.
Именно поэтому, с самого раннего утра, мужчина и собрался на конюшню. Отобрав пару крупных яблок и захватив мешок сухарей, Грег закинул их на заднее сидение своего любимого автомобиля. Мужчина был приверженцем машин своей исторической родины, а потому не думал ни секунды, отдавая предпочтение именно Бугатти. Он уже успел испробовать ее в деле до этого, осматривая и открывая для себя снова просторы Эдинбурга. Но сейчас в его планах было как можно скорее добраться до конюшни. Погода сегодня была как раз рассчитана на плодотворную тренировку. Облака закрыли солнце, избавив землю от удушающей жары. Легкий ветерок ласкал ветви деревьев, вовлекая листья в свой чудный танец. Но стоило мужчине сесть в машину и выехать за ворота, как его внимание переключилось только на дорогу. От коттеджного поселка можно было сразу свернуть на трассу и в объезд города направится прямо к Академии. Забавно, что два друга добились таких огромных высот в конном спорте, пронесли свою дружбу через года и в итоге сохранили ее. Грегори даже называл брюнета по особенному, на французский манер, делая ударение на последнюю "о". Конечно, у них никогда и не могло быть жесткой конкуренции. Грегори посвятил всего себя Танцу, а Виктор выбрал путь троеборья. А ведь Грегори не раз предупреждал товарища, куда этот путь его приведет в итоге. К сожалению, так оно и вышло.  За такими рассуждениями, постоянно прибавляя скорость, мужчина уже через двадцать минут парковался на стоянке возле Академии. Подхватив пакет с угощениями он направился сразу к массивному зданию главной конюшни. Здесь сейчас было не слишком многолюдно, ведь было раннее утро субботы. Француз привык начинать тренировки примерно в такое время, когда манежи и плац еще пустуют и никто не отвлекает лошадь своим присутствием. Мужчина зашел внутрь, осматриваясь по сторонам. Здесь было две конюшни и обе были абсолютно разными, хоть каждая по своему великолепна. Эта была вся сплошь из дерева, только решетки денника были из выкрашенного в зеленый цвет железа. В проходе не наблюдалось конюхов, но их присутствие сейчас и не требовалось. Мужчина пошел вперед, читая имена на табличках и отмечая превосходных лошадей. Кого здесь только не было - арабы, текинцы, тракены и чистокровки. К своему удивлению, мужчина обнаружил здесь даже русские и украинские породы, которые были огромной редкостью в Британии. Хотя, у Виктора всегда был свой - нестандартный подход ко всему. Наконец на одной из табличек промелькнула необходимое имя и мужчина остановился, подходя ближе к деннику и вешая пакет на крючок. Он никогда не торопился угощать лошадь сразу, чтобы не избаловать. Мужчина считал, что вознаграждение должно быть за хорошее поведение, за послушание и за отличную работу. Сейчас он сквозь решетки разглядывал ладного, статного жеребца. Крепкие ноги, мощная грудь, высокая холка и круп, ровная спина. Все говорило о том, что он будет прекрасен в выездке, дальше на Большой приз. Конечно Виктор честно предупредил его, что в последнее время, после тяжелого заболевания, жеребец отказывался выполнять какие-то элементы помимо принимания. Какой-то умник даже пытался заставить прекрасного танцора прыгать, что по мнению Грегори было просто кощунством. Он надеялся, что его опыта и умения хватит, чтобы вернуть коню страсть к танцу. Он открыл денник и сделал один шаг внутрь, чтобы нагло не вторгаться на чужую территорию. Он хотел, чтобы отношения с этой лошадью, как и со многими другими, были построены на уважении и партнерстве. Кашлянув и привлекая внимание к себе, он внимательно всматривался в морду рыжего. Умные, глубокие глаза - хороший знак.
- Здравствуй Мистраль.
Грегори был мастером в своем деле, но это не отбило у него уважительного отношения к другим живым существам. Он воспринимал лошадь как личность, которая достойна соответствующего отношения к себе.
- Меня зовут Грегори и с этого дня я буду с тобой работать. Как ты смотришь на то, чтобы немного прогуляться?
Сегодня в планах мужчины не было поездки на манеж. Он хотел прогуляться с жеребцом, оценить его движения на свободе, попробовать какую-либо работу на корде - посмотреть готовность к сотрудничеству. Если сейчас жеребец отреагирует спокойно, пойдет на встречу, то получит первое вознаграждение. Дальше - больше. Все зависит от того, как пройдет именно этот, первый этап.

Золотая осень ступила царственно на земли Шотландии, известив всех жителей о своем прибытии. Для того, очевидно, она заволокла небо серыми тучами и наполнила влагой воздух. Следом под пасмурный купол над страной пожаловал и прохладный ветерок - осень обещала быть дождливой и угрюмой. Вот вопрос: дано ли ей остановить жаждущих совершенствоваться и побеждать спортсменов "Сикамора", одной из видных Конных Академий Эдинбурга?
Узнать ответ на этот вопрос пожаловала не только властная, коронованная золотом шелестящей на ветру листвы осень. Одновременно с ней на территории Академии появилась и Каролина Хаксли - новый тренер Академии по выездке. В то самое прохладное утро, когда осень приказала климату испытать город на прочность, она появилась у ворот, ведущих на конный двор. Зайдя на территорию, молодая женщина остановилась. Руки ее висели расслаблено вдоль туловища, ноги стояли на ширине плеч - именно так Каролина стояла, медленно водя взглядом по территории Академии и стараясь запомнить каждую деталь, каждую постройку, конструкцию и тропинку. Теперь здесь - ее новое место работы, ее новое царство конной дрессуры, ее резиденция. Именно здесь она будет искать благородных скакунов, которых поведет к победе в компании наилучшим образом подготовленных всадников - стоит последним только заявить о себе и отыскать ее в этом учебном заведении, которое посещало невообразимое количество начинающих и совершенствующих уже приобретенные навыки спортсменов. "Учеников искать здесь точно не нужно, - думала про себя Мисс Хаксли, все так же спокойно осматриваясь вокруг, - Они сами найдут меня. На что действительно стоит бросить силы - так это на поиски достойных лошадей, в команде с которыми мы будем отсеивать ненужный спортивный материал". На тихом, совершенно спокойном выдохе, не тронутом ни атмосферой первого рабочего дня, ни утренней прохладой, Каролина Элизабет Хаксли загадочно улыбнулась и размеренно и грациозно направилась в сторону конюшенных корпусов - к лошадям, принадлежащим Академии. Любой представитель поголовья выездковых коней в этом корпусе мог поступить в ее распоряжение: авторитетному педагогу нужно лишь заявить о желании раскрыть потенциал подающего надежды скакуна.
Некоторые мастера не понимали философию Каролины Элизабет Хаксли, даже несмотря на то, что под ее руководством твердо вставала на ноги не одна выездковая пара. Помимо того, что молодая женщина была чересчур прямолинейна, заносчива и требовательна, она предпочитала отказываться от всадников - и никогда от лошадей. Создавалось ощущение, что она собирает лучших скакунов, которым после примеряет разных всадников, как примеряют редингот в магазине конной амуниции, отсеивая один за другим неподходящий вариант. В принципе, догадки были верными. Каролина Хаксли смотрела на лошадей, работала ради лошадей, вела к олимпийским вершинам все тех же лошадей. Их двуногие напарники представляли собой лишь приложение, добавочный механизм, который должен был работать безошибочно, чтобы быть принятым ею. Строгая школа езды, несомненно, - но она воспитывала настоящих мастеров, формировала пары, которые при желании могли бы загреметь именами на весь свет.
Она начинала процесс заново бесчисленное множество раз. И каждый раз исходная точка была единой: в этом "стартовом" эпизоде она медленно шла по конюшне, окидывая спокойным взглядом, который, разве что, только со взглядом кобры может сравниться, таблички на денниках лошадей конюшни. Задерживала взгляд она в том случае, если видела на визитной карточке копытного специализацию, соответствующую ее интересам. Жеребец ли то был, кобыла или мерин - не важно. Масть - не важна. Играли роль лишь происхождение, внешний вид, аллюры лошади. Для начала Каролина набрасывала в уме список понравившихся ей лошадей. Пока что у нее было время "побаловаться" и опробовать пару лошадей под седлом и на корде, вывести в леваду и посмотреть, как лошадь двигается во время работы и на свободе. Совсем же скоро - и Мисс Хаксли была тому несомненно рада - появится возможность по-настоящему оценить все таланты постояльцев Академии "Сикамор": в сентябре было решено устроить выводку лошадей, на которой Каролина получит неповторимую возможность избрать для своих далеко идущих целей лучших скакунов. "Главное, чтобы люди хорошие нашлись для этих великолепных коней", - в мыслях повторяла себе тренер по выездке.
Тем временем Каролина Элизабет Хаксли заочно познакомилась со всеми лошадьми, судьбой которым было предписано выступать на выездковой площадке. Некоторые кони были уже в работе, некоторые имели недостаточный уровень, чтобы рассматриваться в качестве первой взятой в работу лошади - подобные кандидатуры либо были вычеркнуты из воображаемого списка, либо отошли на второй план. После этой процедуры остались некоторые лошади, на которых Каролина обратила особое внимание. Дойдя до конца прохода и осмотрев все денники, Мисс Хаксли повернулась на сто восемьдесят градусов и, сцепив руки за спиной, поплыла своей гармоничной и уверенной походкой в сторону одного из денников, отстукивая ритм своей поступи каблуками сапог для верховой езды.
Остановилась она у денника, табличка которого была озаглавлена именем Мистраль Хойрис. Содержимое таблички гласило, что семнадцатилетний жеребец, стоящий по ту сторону двери, может быть взят в работу в выездку, обладая на текущий момент навыками на уровне Среднего Приза, либо переведен в разряд лошадей "хобби-класса". Каролина Хаксли слегка приподняла голову, заглянув за решетку денника, где увидела высокого жеребца рыжей масти, крепкого, статного. "Ну уж нет, - в полголоса, однако полная решимости заявила Хаксли, - хобби-класс уж точно не для таких лошадей", - с этими словами она одернула защелку одной рукой и аккуратно открыла дверь денника Мистраля Хойриса.
Несколько раз цокнув языком, так что цоканье становилось все тише и тише, пока совсем не угасло, молодая женщина подождала, пока рыжий жеребец обратит на нее внимание, а после с горящими глазами и приветственной улыбкой зашли внутрь, прикрыв за собой дверь в обиталище жеребца рыжей масти. Последний был не в лучшей форме для работающей выездковой лошади - факты нужно признавать. Скорее всего, оставил на время спорт и ушел в прокат. Однако конституция лошади, изгиб спины, рельеф мышц, где он еще прослеживался, показывали, что у данной лошади есть все данные, чтобы восстановить былую форму и вернуться под лучи прожекторов, освещающих выездковые манежи этой страны, а после и мира. Да, Каролина Хаксли всегда смотрела далеко - но колоссальные труды следует прилагать для достижения больших целей.
Молодая женщина подошла к лошади, выставив вперед одну руку ладонью вверх и позволяя изучить ее: при помощи обоняния, осязания - все, что понадобится коню. Рыжий, как и любая лошадь на его месте, не постеснялся пошухарить губами на ладони Каролины, на что на улыбнулась, похлопав жеребца по плечу:
- Всему свое время, красавец, - таковой была первая фраза, которую Мистраль Хойрис услышал из ее уст. Тренер по выездке остановилась, повернулась лицом к левому боку коня. Окинув его еще раз взглядом, ни больше ни меньше, удава, таинственно радовавшемуся найденной добыче, Каролина Хаксли заговорила вновь:
- Что ж, Мистраль Хойрис, - она повернула голову, всматриваясь в глубину темных глаз семнадцатилетки, - Против твоей специализации затесалось слово "хобби", - она улыбнулась, а после провела правой ладонью по холке и спине коня. Повернув руку ладонью к себе, молодая женщина взглянула на пыль, оставшуюся на руке - недопустимо! - и закончила начатое высказывание, - Я здесь, чтобы исправить это недоразумение.
Она сделала шаг назад, снова заглянув в бездонные очи великолепного рыжего коня. "Лошади Каролины Хаксли заслуживают самого лучшего, - заклинала она мысленно рыжего скакуна, - и сейчас тебе выпал шанс заслужить это "самое лучшее".

Наведавшаяся к нему Мисс не спускала глаз с коня. Конь, в свою очередь, беспрестанно следил за гостьей. Каролина Хаксли и Мистраль Хойрис изучали друг друга, человек способствовал тому, чтобы процесс знакомства проходил на равных, как если бы они уже были заявлены друг другу в качестве партнеров по команде, и главной целью было ныне расположить друг друга к себе. Однако на этот процесс, как и на многие другие, у мастера по выездке был свой взгляд. Обшаривший губами ее ладонь жеребец явно расстроился, не обнаружив угощения - о том сообщили заведенные назад уши. Однако, похоже, размеренный голос Каролины привел коня в норму. Ему придется привыкнуть, что от своей новой наставницы он не будет получать гостинцев просто так.
Рыжий проявлял крайний интерес к тренеру по выездке, смотрел на нее, позволяя читать в своих глазах целую историю, все семнадцать лет его биографии. Что видела Каролина Хаксли, заглядывая в эти глубокие глаза? Несомненно, интерес к человеку, вместе с тем легкую грусть, которой наполняются глаза любой лошади, вынужденной день ото дня переживать одни и те же рутинные события, будь то связано с прокатом, одинаковой программой тренировок или чем угодно. Однако в самой глубине, присматриваясь, Каролина Элизабет Хаксли жаждала увидеть ту искру, что горит в лошадях, желающих учиться, желающих взаимодействовать с человеком и идти под его руководством куда бы то ни было. Это была не простая тяга к двуногому как очередному интересному созданию, повстречавшемуся на пути, - это было осознание того, что лошадь не наблюдатель, а участник действия, причем не без доли собственного желания. Каролина считала нецелесообразным сразу требовать от лошади полной отдачи тренировкам и соревнованиям - нужно было быть готовым доказывать лошади, все так же на равных, что те цели, к которым она ведет копытное, заслуживают внимания и трудов.
После недолгого контакта глазами Мистарль вскинул голову и требовательно поднял ногу, подкинув в воздух опилки, служившие подстилкой в его деннике, а затем настойчиво топнул копытом. Молодая женщина улыбнулась - ей было по душе любое взаимодействие с этим мудрым и все еще полном жизни созданием.
- А за что угощаться, за красивые глаза, что ли? - звонко провозгласила Каролина, в этот раз открыто заявляя о своих условиях и правилах игры. Настойчивый конь включил попрошайку, повернув голову и потянувшись губами к карманам тренера. Та выждала некоторое время, а после твердой рукой отвела голову лошади в сторону, одарив Мистраля снисходительным взглядом, но не произнеся в слух и единого слова. В голове она сделала вывод о том, что угощение придется вывести из статуса "побрякушки" на уровень "показателя хорошей работы".
Подождав, пока навязчивая идея о выпрашивании гостинца хотя бы на время оставит рыжего жеребца, молодая женщина отступила назад и уже собиралась отправиться к выходу из денника: на двери помимо таблички висел и темно-синий недоуздок Мистраля. В этот самый момент конь приблизился к ней с опечаленным видом, будто молчаливо докладывал об отобранной игрушке одним взглядом, а затем уткнулся носом прямо в живот Каролины. Та некоторое время постояла на месте, пытаясь осознать возможный мотив поступка жеребца, но, не найдя определенного стимула к совершенному им действию, медленно положила ладонь правой руки на теплый бархатистый нос коня. С каждым выдохом Мистраль обдавал ее теплом, и только сейчас Мисс Хаксли заметила, что утренняя прохлада пробралась и в здание конюшни. По рукам и спине Каролины пробежали мурашки, она провела ладонью вверх, огладив переносицу и лоб коня, и аккуратно, чтобы не задеть глаз коня, опустила руку вниз, на щеку Мистраля. Уголки губ Хаксли дернулись - искрой метнулась из самых глубин сердца теплая улыбка. Потом снова. И снова. Будто внезапно охватившие ее чувства стучали в затворы души, требуя быть выпущенными наружу. А Каролина не хотела выпускать. Поэтому эмоции собрались у самого сердца, начиная по-странному греть ее изнутри. Глубоко вдохнув, Хаксли опустила голову, слегка наклонившись и начав медленно обхватывать руками морду коня - как маленькая девочка, желающая обнять лошадку. Однако девочка бы крепко сцепила руки, прижимая лошадь к себе, и прильнула бы щекой к милой мордахе. Каролина же в один миг расслабила руки, опустив их на выдохе, и выпрямилась, просто поправив челку коня. Совладав с собой в очередной раз, молодая женщина направила все то тепло, что породил своеобразный знак внимания со стороны Хойриса, в одну вполголоса произнесенную фразу:
- Мы выведем тебя отсюда, - и говорила она далеко не про денник или конюшенный корпус, - И оно будет того стоить.
Отойдя от лошади, Каролина прошлась за недоуздком и, взяв его в руки, снова подошла к рыжему. Не говоря и слова, но излучая теплоту и заботу от самого своего тающего сердца, она накинула недоуздок на морду коня, застегнула его и выправила рыжую челку Хойриса. Затем она потянула недоуздок на себя, привлекая внимание к своей команде еще и голосом:
- Пойдем, - а затем отпустила недоуздок, не убирая руку, чтобы посмотреть, согласится ли жеребец последовать за ней без постоянного воздействия на предмет амуниции. Подойдя ко входу в денник рыжего, молодая женщина снова держала обе руки опущенными вдоль туловища. Когда Мистраль подошел к Хаксли, она отворила дверь денника и, щелкнув языком, поднесла руку к недоуздку, не вытаскивая лошадь за собой, а лишь в нужный момент воздействуя на темно-синий предмет амуниции, чтобы показать, что нужно идти за ней, или остановиться, или повернуть голову. Ей хотелось посмотреть, насколько был Мистраль доверчив к ней и готов к сотрудничеству. Уже на этом этапе ей хотелось знать, с какой лошадью ей придется работать, какими качествами она обладала в руках, плечом к плечу с человеком. Взаимодействие всадника и лошади никогда не начинается с поставленной в стремя стопы - лошадь читает человека, а человек лошадь, уже с того момента, как они впервые видят друг друга, когда подошедший к поседланной ему лошади ученик берет в руки поводья, ведет лошадь или даже чистит ее перед седловкой. Взгляды, оглаживания, обращение с недоуздком и инструментами для ухода за конем - все является носителем информации, и все анализируется как двуногим, так и копытным, будь то на сознательном или бессознательном уровне.
Каролина Хаксли повела рыжего коня на развязки, что находились совсем неподалеку от его денника. Им стоило лишь выйти да пройти пару шагов. Но даже эта пара шагов могла быть очень показательна как для Каролины Элизабет Хаксли, знакомящуюся со своей новой лошадью, так и для Мистраля Хойриса, наблюдающего очередную гостью в стенах конюшни.

Под конец тренировки манеж становился более забитым новыми лошадьми и их всадниками. Со временем это тихое местое, становилось шумным и далеко не уютным, как было в начале.
- Ну и хорошо, что мы от сюда уходим.
Ты расслабил тело, шагал на автомате и совершенно ни о чем не думал. Женщина, что сидела верхом, видимо так же расслабилась и наконец-то могла перестать быть строгой бабой, что все держит под своим контролем. Она полностью отдала тебе повод, пояснице йработала в темп и вы гармонично сливались друг с другом даже когда совершенно не напрягались.
Вскоре на манеж пришло еще несколько лошадей. Кто-то даже заехал на кобыле и ее дамский запах ударил по носу. Ты слегка поднял голову, от чего мышцы шеи напомнили о сделанной недавно работе, а потом посмотрел на виновницу. Кобыла вела себя так, словно на манеже никого не было. Она спокойно шагала по стенке и не обращала внимания на меринов и жеребцов вроде тебя. Ты повел ухом в сторону Хаксли, после громко фыркнул и дальше опустил голову. Если на тебя не обращают внимания, то и ты не станешь. Свои мужские потребности ты умел контролировать и сдерживать. Когда ты на  манеже и тем более в работе, отвлекатся на такие дела было недопсутимым.
Вскоре Каролина вывела тебя на середину манежа, остановила и легким махом ноги, перекинула ее через круп и спрыгнула на мягкий грунт. Кто-то обратил на вас внимание, а кто-то и вовсе не отводил взгляда.
Так же на манеж подошла девушка, молодая и с такими же рыжими волосами, как твоя шерсть. Сначала она наблюдала за вами молча, но когда Элиз заправила стремена, она очутилась позади вас.  Девушка заговорила и обратила внимание Хаксли  на себя. Женщина оставалась такой же холодной и невозмутимой, как и все время, что была с тобой. Ну ее объятия мы не будем считать.  Рыжеволосая барышня продолжала говорить. Ты уловил несколько слов о том, что она вроде как хочет тренироватся у Лизы.
- Чувствую ей будет весело.
Хаксли уже попустила подпругу и дышать стало легче, свободнее. Ты опустил голову, вытянул левую переднюю ногу и начал чесаться носом о нее. На ноге остался слюнявый след от твоих почесываний и тогда Каролина взяла тебя за повод и потянула слегка на себя. Ты сразу сдвинулся с места и все с таким же спокойствием и скорее, усталостью, ты вышел из манежа на всежий воздух. В манеже и без того было жарко после проделаной работы, а от прибываемых лошадей становился душно.
На улице вас встретило осеннее солнце, которое все так же светит, но почти не греет. Температура ощутимо изменилась. Твое тело мгновенно уловило прохладный ветерок, а уши задвигались по сторонам, улавливая каждый шорох. Пар шул из тебя, шерсть все еще мокрая, да и Хаксли тоже выпускала пар изо рта при разговоре с девочкой. Вообще, ты не особо вслушывался в их голоса, а спокойно шел рядом с Хаксли.
Несколько прохожих поздоровались с женщиной и удалились дальше по своим делам. Пара конюхом смотрели на тебя, такого уставшего и не такого красивого, каким ты был до работы. Шерсть твоя завилась от пота, грива с хвостом все щее были впорядке, так как женщина гриву попправила на одну сторону и уложила ее пальцами. Вальтрап так же намок с внутренней стороны, железо все в слюнях и пене, так же как и повода. Не смотря на свой внешний вид, ты оставался довольным. Наконец-то мышцы болели при их растягивании, они говорили тебе, о том как хорошо вновь работать полноценно.
Дойдя до конюшни, вы зашли в проход и вас встретили лошади громкими ржаниями. Ты гулко зашагал копытами по бетону, звонко отбивая подковами. Встяхнув головой, ты заметил, что Хаксли замедляет темп и сделал соответственно. Не доходя  до крыла в котором находился твой денник, Каролина натянула повод и дав их в руки девушки, подошла к двери амуничника. Она достала ключи из кармана, открыла замок и вновь вернулась к вам. Она с легкостью сняла седло, оставив на мокрой спине такой же вальтрап. Мигом метнувшись внутрь комнатки, она вернулась к тебе с попоной в руках.
Сделав шаг назад, ты посмотрел на девушку, которая стояла рядом и придерживала тебя за повод, хотя это было и не  обязательно.
- Может она угостит меня?
Ты толкнул носом ее в бедро и после поднял Высоко переднюю правую ногу и ударил копытом по бетонному полу. По конюшне разлился звонкий удар подковы, а ты упрямо смотрел на рыжую. К несчасть, Хаксли успела предупредить девочку о твоей любви попрошайничатьи  попытка была напрастной.
- Любишь ты обламать меня. Как ты не угощаешь, то другим не мешай.
Ты недовольно взмахнул хвостом и недовольно отвернул голову от женщин. Облизывая губы, ты ждал пока Хаксли снимет этот вальтрап и на его замену накинет теплую попону. Она оказалась приятной и согрела от пронизательного ветра в проходе. Тело все еще парило, но теперь было тепло.
Каролина вновь взяла инициативу в свои руки и потянув за повод, повела тебя к деннику. Ты был все еще обижен, но послушный.
Придя в денник, ты прибавил темп при входе в помещение. Приняв к стенке, ты посмотрел на Элиз. Она расстегнула ремешки и аккуратно сняла уздечку. Во рту стало свободно. Ты отвернул голову от этих двоих. Снчаала ты все еще изображал обиженного, но когда Каролина попрощалась и была готова уходить, ты ткнул носом ее в плече. Когда она обернулась к тебе, ты прильнул головой к женщине и так нежно потерся своим бархатным носом о ее руки, потом поднял голову и губами пощипывал в зоне шеи, пару раз потянул за пряди волос, легко, а потом снова попросил вкусняшку все тем же жестом с подниманием ноги.

Размеренная поступь и громкое, тяжелое дыхание лошади, медленно приближающейся к родному дому после долгой скачки. Прохлада, вцепающаяся со всех сторон потоком ветра. Легкий шелест в ушах и приглушенный ритм сердца - ловить их, наслаждаться ими. Именно того хотела Каролина Хаксли. Она шла вальяжно, словно царица, по тропе, ведущей ее прямиком в здание конюшни, слегка откинув назад голову и прикрыв назад. Она знала дорогу, она хорошо чувствовала и слышала проходящих мимо. Более того, она была достаточно уверена в себе, чтобы по пути отдаться процентов на семьдесят окружающей ее умиротворенной атмосферой. Среди рабочего дня такая идиллия - разве не чудесно?
В покой окружающего мира, правда, вторгалась молодая особа, гостья Каролины. Да и немудрено: Хаксли сама попросила девушку рассказать обо всем, что могло бы сделать ее достойной кандидатурой на роль ученицы. Для начала сведения о лошади. Адельхайд рассказывала об Арлекине так, будто сама о нем ничего не знала. "Как мне всегда нравились эти жеребьевки", - вздохнула Каролина. Тот миг, в который воцарилась тишина между двумя собеседницами, она использовала, чтобы прислушаться к топоту копыт Мистраля да других проходящих мимо лошадей. По воздуху разносился неизвестный ритм, но именно с ним в унисон звучали мысли самой Хаксли - она полностью растворялась в конном мире, присягнув ему когда-то раз и навсегда. Но отвлекаясь от глубоких мыслей о биографии тренера, вернемся к обозначенной Адельхайд в ее скромном высказывании лошади. Арлекин. Каролина видела табличку с именем этой лошади, когда искала Мистраля - искала более в философском смысле понятия. Конь и впрямь был немолод, но специализация против клички и впрямь им подходила. Взрослый конь, сведущий в выездке - и, тем не менее, это было все, что Каролина знала об Арлекине.
- Ваша миссия, Адельхайд, - затянула, словно песню, Каролина, не смотря даже на свою будущую воспитанницу, - показать, что администрации Академии не зря вверено искать для Вас лошадь.
К конюшне они были уже близко. Хаксли опустила голову, устремив взгляд строго перед собой. На Мистраля она даже не оглядывалась. Боковым зрением она видела, что прохожие обращают на нее внимание. Молодая женщина, в столь юном возрасте ставшая наставницей видных чемпионских пар: было бы странно, если бы ее не провожали взглядом. Но какую цену пришлось отдать этой ведьме за искусство колдовать. И разве не сжигали ее на костре взглядом все ее недруги, - а иногда и проклинающие за излишнюю строгость и, как они выражали, стервозность ученики. И каждый раз под шквалом взглядов, вздохов и укоров она шла спокойно, с гордо поднятой головой. Сейчас рядом с ней шла ровесница, в чем не было сомнений. Но ровесница ее была лишь ученицей. С другой стороны, недоброй славы себе она тоже не заработала. "И снова к тому же вопросу, - вдруг подумала Каролина, - Можно ли найти миллион друзей, не нажив себе ни одного врага?"
— Пришла в конный спорт в возрасте 13 лет, - рассказывала рыжеволосая Адельхайд, - Поначалу занималась конкуром, но через полгода перешла в выездковое крыло.
Уголки губ Каролины дрогнули. Конкуристы. Совершенно отличная от так называемых выездюков нация. Если бы конный спорт был миром в более буквальном смысле слова, эти две категории людей точно бы создали два разных государства с абсолютно разным строем. С этой точки зрения Адельхайд, можно сказать, сменила гражданство в конном мире. Не совсем эта мысль забавила Мисс Хаксли, но она ловко утопила в этом мимолетном сравнении истинные причины едва скользнувшей по губам улыбки.
- В 16 лет приняла участие в своих первых соревнованиях – заняла 5ое место. В 19 лет получила II разряд по юниорам, начала учить элементы среднего приза. - проанализировав все ей сказанное, Каролина резюмировала, заводя рыжего коня в конюшню:
- Значит, бывшая конкуристка без грандиозных побед за плечами и в тысяче шагов даже от звания кандидата в мастера спорта, - кажется, радавшийся грохот копыт Мистраля по бетонному полу заставил речь Каролины звучать еще строже и грубее. Элизабет провела рыжего напарника в проход, потребовав остановиться у амуничника, - Сколько же времени Вы потеряли, дорогая. - она совершенно внезапно вручила Адельхайд поводья, - Окажите услугу, раз уж Вы оказались здесь. Смотрите, он будет попрошайничать - надеюсь, Вы не испортите мне воспитательный процесс. - сама она подошла к левому боку жеребца, отцепила подпругу и осторожно стянула седло со взмокшей спины коня. Вальтрап пока что остался на спине коня. Пристроив седло на место в амуничнике, Каролина прихватила темно-зеленую попону, заодно повесив на плечо недоуздок в тон. Выйдя снова в коридор, Каролина Хаксли ловким движением руки сняла с рыжего жеребца вальтрап и накинула на него попону. Адельхайд принялась помогать расправлять ее и застегивать ремешки. Оставив девушку наедине с этим занятием, Каролина повесила вальтрап сушиться, после чего вернулась к своим подопечным и взяла рыжего коня под уздцы:
- Прекрасен, просто прекрасен, - заключила она и повела Мистраля в денник. Здесь она сняла с коня оголовье и накинула на Альфа недоуздок, что все это время болтался у нее на плече. После этого она похлопала лошадь по плечу. Попона заглушила звук хлопков, будто они стали теперь чем-то личным и их не подобало демонстрировать публике. Мистраль не обратил внимания на этот жест - или сделал вид, что не обратил. Будто обиделся. Каролина оглядела его теплым взглядом, каким одаривала только лошадей.
- Привычкой каждый, словно цепью, скован, - многозначно процитировала Хаксли известное стихотворение, а после тихо произнесла, - Увидимся завтра, Мистраль Хойрис.
Тогда рыжий обернулся, наблюдая, как Каролина шагает к выходу из денника. Мисс Хаксли была уверена, что прощание их было уже исчерпано, но вдруг сзади кто-то толкнул ее в плечо. Конечно, она знала, что это Хойрис. Он подождал, пока Каролина обернется, а после уткнулся носом в ее руки - снова напомнив тот эпизод, еще во время их знакомства. И снова молодая женщина глубоко вздохнула, сделавшись намного теплее и уютнее, если так уместно было сказать про эту мадемуазель. Затем жеребчик пошухарил губами по ее волосам, шее, в конце концов не очень уверенно топнув ногой, будто говоря тем самым: "Ну поощри меня хотя бы сейчас. Я же того заслужил". Взгляд Каролины плавно опустился вниз, на устах едва мелькнула улыбка - внутри снова стало тепло.
- Сладкоежка ты, - она достала из кармана пару кубиков сахара, - подтаявших и оттого превратившихся в бесформенные куски, - и протянула угощение рыжему, подтверждая: заслужил.
- Такой большой, а все еще сладкоежка... - глубоко протянула она.
Погладив на прощание бархатистый нос попрошайки, Каролина Хаскли вышла в проход, закрыв на защелку дверь денника, а после поймав в проходе одного из коноводов:
- Минут через сорок пять Мистраля Хойриса нужно вывести в леваду. - без лишних комментариев коновод кивнул, и двое разошлись. Мисс Хаксли подошла к своей потенциальной ученице.
- Рекомендую Вам как можно скорее познакомиться с Вашим подопечным. Вам еще нужно собраться: не каждый день представляется возможность произвести первое впечатление на мудрого наставника.
Сцепив руки за спиной, Каролина медленно прошествовала на выход из конюшни. У нее было время подышать свежим воздухом, побродить, подумать о своем. Ах да, сколько времени у нее было?
- У Вас есть ровно полчаса, - бросила Каролина Хаксли напоследок, как бросают волейбольный мяч подающему игроку. Именно так, кинув в свою подопечную очередным заданием, Каролина Хаксли вышла на улицу, снова вдохнув прохладный воздух. Прикрыв глаза, она погрузилась в собственные мысли, планы и ожидания. Теперь вокруг не было никого. Никого отдавалось в ушах, в сознании, в душе, на коже. Она погружалась в это "никого", даже не беспокоясь, что может утонуть. Каролина Хаксли, что проверено, никогда не тонет.

Сегодняшнее утро, как и все прочие понедельники было, скажем так, не очень. Джей проснулся в десятом часу, и, даже не успев толком открыть глаза, уже опаздывал по всем позициям. Прекрасный воскресный выходной был нарушен сначала вторжением названных гостей, которых он выпроваживал из дома до самого вечера, а потом и сообщением от начальника, который велел завтра приехать пораньше, чтобы всё успеть.
"Всё" - это, мать его, что, интересно? Посмотрим, чего они мне там предложат... - думал он перед сном, безуспешно пытаясь заснуть как можно скорее, чтобы с утра не убиваться от недосыпа.
Мужчина честно попытался поднять себя за шкирку с постели несколько раз, но все равно падал обратно в объятия подушки, а когда наконец смог совладать с собой и взялся за сборы на работу, настроение почему-то бесконтрольно поползло вверх. Найти объяснение такому феномену он сам бы не смог, да ну и черт с ним, хорошее настроение в такую отвратительную погоду на вес золота.
Блондин отламывал кусочки творога ложкой, и хотя еда не лезла в горло, но врач строго-настрого сказал питаться хотя бы три раза в сутки. С кислым видом, этот безответственный в плане собственного здоровья двадцатидевятилетний баклан закидывал в рот размятый творог, как когда-то в детстве столь же кисло поедал пшенную кашу.
Эванс собрался с силами. Он вытащил из шкафа последнюю чистую водолазку: узкое высокое горло мягко обнимало его шею мягкой кашемировой нитью, а глубокий темно-синий цвет отражался в его глазах и придавал им какой-то волшебный оттенок. Старые, но самые удобные и пока ещё прилично выглядящие бриджи черного цвета с мелкой белой строчкой стягивали ноги, но к этому ощущению он уже давно привык. В конце-концов, напялив на себя сразу и высокие кожаные сапоги, чтобы потом не переодеваться по сто раз, Джей накинул на плечи кожаную куртку, взял свою большую спортивную сумку, нагружённую вещами и, не позабыв про документы и ключи, вышел из дома.
Как бы не сдохнуть сегодня? - он шёл короткими перебежками, минуя свежевыпавший снег, который дорожные работники уже кое-где успели счистить, и параллельно успевал оббегать подмерзшие лужи. Погодка - класс. Пулей запрыгнув в холодный автомобиль, Джексон поспешил завести двигатель и, глянув на время и слегка офигев, зажал тапку в пол. Громадный по своим габаритам "Додж" агрессивно рыча на прохожих, выскочил из-под шлагбаума наперерез толпящимся в очереди на съезд автомобилям. Все они конечно свирепо засигналили, взвыли и стали жать машину Эванса со всех сторон, пытаясь не пустить нарушителя без очереди.
Так и не прорвавшись вперёд всех, блондин топтался в небольшой пробке до самого супермаркета и только там, на первом же светофоре народ немного рассредоточился кто куда. Мужчина наконец выдохнул и добавил газу. Дорожные разборки отнимали у него и без того драгоценные толики терпения, и чем дольше находился он за рулём, тем сильнее становилось его желание убивать. Он мчал так быстро, как только мог, несколько раз попадал под камеры и, раздраженно цокая, сбавлял скорость, но только до следующего светофора.
В воротах академии тренер появился все равно одним из первых. Пустая парковка, наполненная лишь похрустывающим снежком и пустыми урнами для мусора, приводила его своим видом в уныние: Даже студенты ещё спят... - бубнил он, заворачивая на своё привычное место возле самого входа. За стеклянными парадными дверьми, отделанными красным деревом, его уже ждал сонный неприветливый охранник. Он молча, не отрываясь от своего остывшего кофе протянул Джексону раскрытую на разворот папку. Преподаватель - о, как не нравилось ему это слово, - проставил в пустующей колонке рядом со своим именем подпись, и, стоило ему только попытаться прошмыгнуть в раздевалку незамеченным, как из тренерской комнаты донёсся знакомый хрипловатый голос: Эванс, стоять! Мужчина, замерев с наполовину снятой с плечей курткой, повернутся на пятках вокруг своей оси. Посреди коридора его встречал строгим и очень усталым взглядом начальник конюшни. Ты уже опаздываешь. Бегом, бегом! Начни сегодня с Альфа. Голос старика был непреклонен, казалось, даже задать вопрос было бы фатальной ошибкой, но берейтор поднабрался смелости, собрал сопельки в кулачок и, оседая спиной на стенку, недоверчиво произнёс: В смысле? - Джекс несколько опешил и удивлённо выпучил глаза. Считаешь, у меня мало работы? В коромысле! Дуй седлай рыжего, я сказал. Будешь его работать, а то бедняга наверно уже скоро лопнет от пережора, он небось уже забыл как ногами надо шевелить, - резкий и громкий, шеф почти всегда излагал свои мысли вот так предельно понятно и, хотя мотивы его не всегда были ясны как, например, в этот раз, но по-крайней мере он никогда не мешал работе и только раздавал задачи; сам процесс предоставлял полностью своим подчиненным и эта некая свобода действий всегда удовлетворяла Джексона достаточно, чтобы в ответ на любые крики кивать головой, но делать по-своему.
Сегодня он был предельно спокоен, казалось, что уже ничто не сдвинет его с этих рельс терпения и спокойствия. Эванс дополз до раздевалки, оставил в шкафчике сумку с вещами, забрав из неё только шпоры и потрёпанные жизнью рабочие перчатки. Мужчина почти кубарём скатился с лестницы на первый этаж, его недоуменными взглядами встречали в этот ранний час каждый попавшийся на пути конюх и коновод, обычно только эти несчастные батрачили по утру. Так, я тебя сейчас на ноль помножу, - огрызнулся берейтор, наступая на край свисающей с кронштейна попоны, на котором любовно была сложена кучкой сметённая конюшенная грязь. Попону потом кто постирает? Конюх, что занимался уборкой общего прохода в недоумении похлопал глазами в ответ, и, как только Джей отвернулся, поспешил уйти. Стоп. Где стоит Альф теперь? Мужчина в рабочей форме с вышивкой "Авалон" на груди молча ткнул пальцем в соседний денник. А, ну конечно же, - подумал Джей и махнул рукой, мол, иди отсюда.
Он несколько секунд потоптался на месте, обдумывая план своих действий. Начинать работу с новыми лошадьми всегда было сложно, причём скорее даже морально, чем физически. Животное, "настроенное" чужими руками и замыслами нужно было изучить, понять и научить работать с точностью до наоборот (как показывала вся его многолетняя практика), и хотя хороших специалистов среди его коллег было немало, но хорошие специалисты, как правило, и не отказывались от своих подопечных лошадей. Так. Ну привет, - окликнул лошадь Джей, встав посреди открытой двери в денник. Зелёная решетка, нагруженная крашеными досками ударилась о соседнюю стенку и, кажется, лошадь больше заинтересовал этот звук, чем появление незнакомого человека. Блондин невнятно причмокнул, проводя тяжёлой рукой по пыльной поверхности попоны на крупе рослого жеребца. В этот момент он искал в своей памяти хоть что-то, любую зацепочку, о том, видел ли он вообще хоть раз, как работал этот зверь под седлом. Проснись и пой, - Джей бесцеремонно вошёл внутрь денника с недоуздком в руках, потому что времени, чтобы ждать, когда жеребец очухается и изволит повернуться, у него уж точно не было. Ему все время казалось, что за ним, словно за героиней известной сказки бегает белый кролик и приговаривает "ах, боже мой, боже мой! Как я опаздываю!" Наверно, он мог бы быть его тотемным животным. Эванс даже усмехнулся этой мысли, натягивая на длинный храп Альфа не шибко чистый недоуздок.
Жеребца он разместил здесь же на ближайших развязках, расположив высокого и горделиво проглядывающего на него сверху вниз коня на широких металлических цепях с тяжёлыми карабинами лицом к выходу в манеж. Двери, кстати, были наглухо закрыты и внутри, ему так показалось, ещё даже не горел свет. Чертова раааань, н е н а в и ж у. Спортсмен ещё некоторое время ходил вокруг да около, пытаясь собраться с мыслями, а потом предпринял вылазку в ближайший амуничник. Снаряжение на клубную лошадь выглядело, конечно, так себе, но и Джей не витал в розовых облаках. Его дело было простое - поработать, расседлать, может почесать за ухом, если захочется. Все остальное было уже далеко в прошлом, пожалуй все ценные эмоции по отношению к прекрасным животным были уже где-то далеко, законсервированы в его памяти как мимолётные приветы из юности, когда огонь в его глазах горел особенно ярко и каждая новая лошадь должна была стать в первую очередь другом. Теперь, конечно, все немного обесценилось. Джексон и сам временами сожалел, что стал чёрствым, но это были только его личные придумки, на самом же деле каким он был - мягким и великодушным, открытым для любви, дружбы и прочих ценностей, таким и остался по сей день, просто наверно не подворачивались в последнее время необходимые люди... и лошади.
Раскрыв ближайший ящик, сняв с широко раздувающихся рыжих боков грязную попону, мужчина принялся водить пластиковой скребницей взад-вперёд. Все его движения были отточены и быстры, и хотя ему сейчас больше всего на свете хотелось бы отловить коновода и заставить седлаться, но в такое время под рукой никого не оказалось. Чтоо ты смотришь, - нарочито театрально протянул блондин, когда два огромных глаза развернулись в его сторону, насколько позволяли развязки, - Чищу тебя, да, представляешь. Джей вскоре уже заканчивал чистку, конь, хоть и не был накондиционерен подобно частным, обжирающимся забугорными мюслями коням, но был вполне себе неплох, в приятной форме, бока его лоснились и даже покрывались кое-где румяными яблочками. Хорошо тебе тут живётся, я смотрю, - берейтор аккуратно и даже ласково прошёлся рукой по крепкой длинной спине и пару раз надавил на мышцы вдоль позвоночника. Хм, вроде не болит. Это хорошо.
Что это тебя, старик, бросил прошлый берейтор? - бубнил он себе под нос, взгромождая на высокую  длинную холку не самое новое, зато вполне приличное на вид седло.
Джей произвёл последние приготовления; когда рыжий Альф был уже готов к работе и с особым вниманием смотрел на высокого незнакомца возле себя, пожёвывая железо, мужчина мельком глянул на прилепленную на дверь табличку. Мистраль Хойрис, господи Боже, кто ж тебя так назвал... Альф мне нравится больше, - Эванс пожал плечами, изобразив на своём лице то самое выражение, которое значило примерно: "не, ну а чо". У меня кукушка поехала. Я разговариваю с лошадью.
Без лишних дальнейших раздумий, Джексон взял коня под уздцы и, минуя длинный проход, дошёл до закрытого выездкового манежа.
---> выездковый манеж <----

Отредактировано Jackson Evans (2017-03-29 03:24:31)

<--- Мойка --->
Тихий гогот соседских лошадей неумолимо клонил Джея в сон. Вся атмосфера посапывающей после обеденного часа конюшни была такой расслабленной и спокойной, здесь душе хотелось отдыхать и не напрягаться по пустякам. Порой он приходил на работу в каком-то моральном опустошении, но неизменно четвероногие успокаивали его, дарили частичку своего настроения, живой энергии, и после ему по-крайней мере хотелось жить, а не свернуться калачиком и лежать в углу.
За время, пока мужчина ходил туда-сюда, посторонние успели разойтись, и весь проход пустовал.
Джей сейчас подкармливал Мистраля, надеясь задобрить его перед неприятной процедурой. Кто знает, как он отнесётся к продергиванию? Да, рука у мужчины на это дело набита и легка, но всякий пустяк может стать большой проблемой, если только лошади захочется елозить на развязках, мешая человеку, или тем более чего-нибудь испугаться. Потому, пока что его карманы ещё были полны, надо было пользоваться ситуацией. Альф пританцовывал на месте, отбивая чечётку коваными копытами о бетонные плиты, а Эванс то и дело уворачивался, чтобы не получить перелом пальцев на ноге.
Его руки были быстры и легки, он как можно тщательнее старался продёрнуть даже самую широкую часть гребня на шее жеребца, где волос становился жёстче и плотнее, и, хотя Альф и не стоял на месте всё время, всё же вёл он себя вполне адекватно.
Блондин иногда отворачивал его морду от себя рукой, но рыжий снова возвращался, требуя заслуженный кусочек, и отказать ему было, конечно, невозможно. Мысленно Джекс поставил ещё одну галочку в списке плюсов этой лошади. Да, стоило признать - пока что он не дал спортсмену ни одного повода усомниться в себе. Наверно, такого ещё не бывало, но уже сейчас берейтор чувствовал, что этот парень станет ему отличным партнером на боевом поле. Жаль, его, как и всех прочих лошадей Авалона выставят на продажу, и рано или поздно владелец найдёт его. Молодец, друг, - мужчина наматывал на гребешок очередную тонкую прядь и, взяв разгон, дёрнул её вниз, снимая лишний слой гривы с этого места. Оставалось совсем чуть-чуть, но угощение в его кармане закончилось уже сейчас, теперь стоило делать всё в два раза быстрее, но руки уже немели от постоянного напряжения в вытянутом положении. Зато, со своим ростом, Эванс прекрасно справлялся с любой подобной задачей без всяких табуретов.
Он усердно перебрал прядь за прядью ещё раз. Теперь-то некогда безобразная спутанная грива лежала ровным коротким слоем от ушей и до самой холки. Ухоженная причёска придавала жеребцу особой элегантности, был в этом какой-то отголосок строгого спортивного этикета, который преображал и без того красивую лошадь, делая её серьёзнее в глазах остальных.
Ну вот, - Джей победоносно воскликнул, бросая измазанные шерстью ножницы и гребешок в свой карман, и отходя на пару шагов назад. Картинка складывалась; мужчина блаженно улыбнулся своему творению, будто это было самое лучшее, что он создал своими руками за всю жизнь. Мимо как раз в этот момент проплывал  коновод, оставленный сегодня без обеденного кофе, он с самого утра крутился как заведённый, бегая от одной конюшни до другой, а потом до манежа и обратно. Молодой паренёк с немым вопросом завис в дверях, глядя как любовно Джей воркует над причёской своего подопечного. Мужчина только мельком пересекая с мальчишкой взглядами, и вид его тут же приобрёл своё обычное состояние. Слегка нахмурились густые белые брови, расправились широкие плечи. Делать тебе нечего что ли? Иди, седлай следующего, - рявкнул блондин, погоняя зеваку, и в этот момент уже отстегивал карабин развязки. Тяжёлая цепь стукнулась с громким звоном о металлическую решётку денника, и Джей жестом пригласил Альфа в открытый чисто отбитый денник, едва придерживая его за недоуздок краешками пальцев.
Держи, последние, - Эванс вытащил на раскрытой ладони три кусочка сахара, завалившихся в подкладку кармана, но пока нёс их до кормушки, рыжий бандит уже перехватил лакомство на полпути. Мягкие махровые губы зашевелились на его руке, и Джей в ответ поскрёб ногтями эту дружелюбную мордаху. Он прошёл внутрь денника, прикрыл распахнутое настежь окно, чтобы рыжику не надуло в спину, и, почесав его на прощание возле ганашей, с обеих сторон обхватив крепкими дружескими объятиями рук, усмехнулся вслух: Дурная мордаха, увидимся завтра. Был рад знакомству, Альф, - голос его звучал мягкой серенадой среди этих молчаливых стен, в периметре которых не было больше ни одного звука. Можно было бы подумать, что все лошади сейчас гуляют, но на самом деле, большинство из соседей Мистраля дремали. Спортсмен вышел в проход, подтягивая дверь и защёлкивая щеколду, но, дабы не оставлять жеребца в глухом одиночестве, приоткрыл ему верхнюю створку.
Он ещё некоторое время копался возле денника, собирая разбросанные вещи. Пришлось как следует повозиться со стиркой, ведь бинты ни в какую не поддавались очистке, грязь стекала с них чёрными потоками воды, но её словно и не становилось меньше. Джексону уже пора было идти работать дальше, но он всё возился со снаряжением, не поленился даже найти в барахле, оставленном на полке возле Альфа средство для кожаных изделий. Что ж, раз так, придётся смазать седло и оголовье, вряд ли кто-то этим занимался в последние месяцы. По окончанию всех работ, мужчина чувствовал свой ни много, ни мало отцовский долг исполненным: амуниция блестела в свете ламп, словно только что из магазина, щётки были разложены, и даже пластиковый ящик вымыт до скрипучей чистоты. Блондин распрямился, потирая уставшие мышцы спины, они ныли вот уже целый час. Так, сейчас кофе, а потом дальше работать. Он хлопнул себя ладонями по бёдрам и, скользнув пальцами по белому носу, торчащему в проходе из денника, распрощался со своим подопечным до следующего рабочего дня, а сам направился в берейторскую, чтобы немного восстановить силы.
---> Берейтоская <---

Прошло несколько дней. Девушка и думать не смела о возможности поехать в академию Авалон, чтобы сделать очередную попытку возродить занятия верховой езды. Ей казалось, что столкнись она там с Джексоном, и он подумает, что она его, как минимум, преследует.
Надеюсь, то столкновение в берейторской и всё, что было после…. Было последней издёвкой судьбы – хватит. Валери так запуталась. Вроде бы – вспомнить его наглость – как он таскал её на плече, как тряпичную куклу, как едва ли не силой заставлял сесть в машину, как завершилась та безумная ночь – и хочется стереть себе память. А с другой стороны – ведь было так много хорошего: его бездонные голубые глаза, сильные руки, так ловко и искусно овладевшие ею, прекрасный бал, на котором девушке было так хорошо, так вдохновенно она порхала. А потом он как всегда всё испортил. Или, может, испортила она сама?
Валери никак не могла прекратить думать о всём произошедшем. И вечерами, когда она сидела на кровати с обязательным наколенным котом, её охватывали приступы тревожащего её одиночества, которое глодало её изнутри. Давно ли она стала нуждаться в постоянном общении с людьми? Нет, не деловом – на работе таких диалогов по горло хватало. Хотелось простого человеческого тепла. Быть может, это какой-то кризис, депрессия? И стоило просто перетерпеть это время, засунув эмоции в самое далёкое место? Ну право, смешно, Валери. Ты столько всего достигла своим собственным трудом, пробилась, а теперь будешь пускать сопли по случайному мужчине?
А сегодня, аккурат в обеденный перерыв, ей внезапно позвонили из академии и радостно заявили, что для неё нашёлся тренер и конь. Надо же – как цепляются за клиента. – удивилась девушка, как-то автоматически соглашаясь приехать в условленное время. Теперь вроде был повод. Тем более, Ри решила, что это последняя попытка занятий верховой ездой в Авалоне – уж какая по счёту лошадь обламывалась под тем или иным предлогом.
Освободившись с работы пораньше, девушка заехала домой, наскоро перекусив и накормив кота, взяв всё необходимое для поездки на конюшню. В её рюкзачке уже заранее всё было сложено – бриджи, краги, ботинки, кофточка, жилетка с карманами, перчатки, круглая банка с угощениями для лошади. Завязав волосы в высокий хвост, Валери одела широкие солнечные очки – сегодня была на редкость хорошая погода.
Ладно, уберу всё, когда вернусь. Вроде коту тут уже нечего сожрать. – Финн критически оглядела небольшое скопление грязной посуды на столешнице рядом с раковиной. Совсем обленилась. Но, действительно, прибираться – последнее, чего хотелось в данный момент. Успокоив совесть, что ей совершенно некогда заниматься грязной посудой, Ри поспешила на конюшню к условленному времени.
Идя по широким коридорам Авалона, она не могла не озираться по сторонам, боясь наткнуться на знакомое лицо. Но, кажется, сегодня вселенная была к ней благосклонна – до раздевалки она добралась без приключений. Там, переодевшись в голубую кофточку с длинным рукавом, синюю жилетку, молнию которой она не стала застёгивать и чёрные бриджи, Валери почувствовала себя к месту что ли. Мне здесь нравится. Я не хочу отказаться от занятий только потому, что могу его здесь встретить. Это как-то глупо. В любом случае, это – последняя попытка. Аккуратно пристроив солнечные очки на верхнюю небольшую полочку в шкафчике, и заправив выбившуюся из хвоста прядку за ухо, Финн насыпала в карман жилетки немного сухих ароматных гранул и глянула на часы – как обычно, её пунктуальность её не подводила. Впрочем, можно было уже выдвигаться на условленное во время телефонного разговора место.
Без пяти шесть она уже как штык стояла у денника с надписью Mistral Hojris рядом со седовласым мужчиной небольшого роста, который пообещал, что тренер тоже придёт прямо сюда.
Красивый конь - подумала Валери, разглядывая через решетку благородную морду, потрясающий оттенок шерсти. Угощать пока не стала - мало ли, ему нельзя. Кому уж, как не зоотехнику знать об особенностях пищеварения лошадей и о всём том, что с этим пищеварением может приключиться.
Мужчина рядом рассказывал ей, что тренер чудесный, лошадь чудесная и вообще всё в её жизни будет замечательно - короче, очень старался зацепить клиента, чего, вероятно, не скажешь о чудесном тренере, который опаздывал уже как минимум на пять минут. И с каждым движением минутной стрелки на наручных часах, лицо начальника становилось на тон багрового насыщеннее.
В другой стороне коридора раздались тяжёлые торопливые шаги, и Валери, с любопытством оглянулась на звук. И ахнула, прикрывая губы руками и тихо заливисто смеясь. Почтенный мистер по правую руку от неё, расценил это как её искреннее восхищение подобранным для неё тренером, ну, или списал на излишнюю эмоциональность.
Валери просто не верила своим глазам, сияющим от падающего в них прямого солнечного света из окна в конюшне. Солнце, движущееся за покрывающиеся молодой листвой верхушки деревьев, – как оно преображало всё, чего касались его мягкие, словно бархатные лучи и слепило её светлые глаза, которые не отрываясь смотрели на надвигающуюся на неё против света тень мужчины, на плече которого искрилась золотом приставшая к одежде соломинка.
Мисс Финн, это ваш тренер Джексон Эванс - он торопливо представил блондинке своего работника. Можно было бы и не опаздывать - прошипел он в сторону него. Нет, нет - улыбаясь, поспешила сгладить конфликт Валери. Всё отлично - она убедительно закивала головой.
Когда начальник оставил их наедине, Валери вздохнула, разводя руками в стороны. Кажется, кто-то сверху очень хочет наших встреч. Спустя паузу, добавила - Привет. Она скромно сложила свои руки в замок перед собой, смотря на Джексона снизу вверх. О чём он сейчас думает? Сердится?

Сегодня был особенный день, ну  по-крайней мере ты так думал. Весна все больше просыпалась от затяжной зимы, частые дожди пошли на пользу и уже сейчас все вокруг становилось зеленее с каждым днем. Некоторые деревья даже начали распускать нежный цвет, который так дивно и безумно приятно пробирал твои ноздри. От таких приятных ощущений хотелось прикрыть глаза и просто наслаждаться моментом, но сегодня не выходной и ты уже был готов к предстоящей тренировке. Очень хотелось увидеть своего нового напарника, которому к сожалению в прошлый раз стало как-то худо.
Рыжие и мохнатые уши ходили по сторонам и старались уловить хоть малейший звук который напомнил бы о Джексоне или может кто-то о нем упомянуть успеет. К сожалению в семь утра на конюшне еще не так живенько и пока уши могли услышать только сопение лошади по-соседству или где-то дальше гнедой мерин бил копытом по полу, откопав перед этим опилки.
Неужели на том и закончится наше знакомство с тем парнем? Секунду задумавшись о том, что тебя вновь могли бросить, ты недовольно потряс головой и отбросил эти мысли подальше в темный угол. - Да нет, я знаю, он точно придет. С надеждой и маленьким огоньком в глазах ты остался стоять в центре денника и лишь с повернутой мордой в сторону прохода, выглядывал своего спортсмена.
Минуты перешли в часы, на конюшне уже во всю текла жизнь. Лошади сменяли друг друга покидая и возвращаясь в денники. Уходили они заведенными и энергичными, а возвращались довольно уставшие и мокрые, видимо душ не поломался еще, а ты-то надеялся.
Вскоре наступил обед, но кеде ты так и не притронулся, а оставался стоять у двери и выглядывать Джея. Часы сменяли друг друга но увы в твою сторону так никто и не пришел, кроме конюха, что рассдавал овес и сено.  Уши уже не стояли так бодро торчком, но глаза, они все еще излучали надежду.
- Если он не придет, значит на это свои причины или более важные дела, но значит он навестит меня завтра.
С этими мыслями ты ушел в угол денника, нов этот же момент в конюшне вновь раздался шум. Один из работников вел средних размеров кобылу, которая все время тащила человека за собой и прижимала уши к затылку так, словно их у нее вообще не было. Лошади по денникам начали бегать по кругу и бросаться на новоприбывшую, а ты лишь с интересом подлетел к двери чтобы посмотреть, что вообще творится. 
-Опа, а ты чего здесь стоишь?
Мужчина еле остановил кобылу, хотя та все время дергала головой, даже попыталась укусить его и к тебе бросалась, но ты вовремя убрал любопытный нос за решетку. Прижав уши и окрысившись в ответ не совсем доброй даме, ты привстал на задние ноги и ударил копытом по двери. Шум подорвал гнедую и та начала бегать по проходу, а бедному конюху никак не удавалось ее успокоить. Вскоре ему на помощь подоспел еще один рабочий, которого ты хорошо знал. Мужчина взял недоуздок и быстрым темпом зашел к тебе в денник. Гнедую повели по проходу, а тебя уже "одели" и вывели в тот же проход. Денник через один стоял пустым и был он немного меньше твоего предыдущего, но люди редко спрашивают мнение животных, потому они молча "переселили" тебя в новое жилье. Правда не обошлось без приключений. Кобыла пролетала возле тебя прямиком в старый денник и все же умудрилась отбить задней ногой и попасть сочным ударом по плечу. Взвизгнув от секундной боли и поднявшись на задние ноги, ты так же попятился назад и только тогда опустился на передние.
- Ти-и-ише. Мужчина, что держал тебя за чембур, пытался угомонить твой пыл, но ничего иного ему не оставалось, как завести в пустующий денник. Гнедая "гостья" уже разносила твое прежнее место жительства, но сейчас тебе не до нее.
По дороге в денник ты уже захромал на левую ногу и не заметить этого человек просто не мог.
- Черт. Джексон завтра меня убьет за это. Конюх взялся за голову и начал быстро продумывать свои следующие шаги по отношению к тебе и этой сложившейся ситуации. Стоило тебе услышать имя "Джексон", как уши навострились и ты даже забыл о ноющей боли в плече.
- Я знал, что он придет ко мне, что не забыл.
Загугукав, ты начал щипать губами руки конюха. Мужчина не придумал ничего иного кроме как пойти шагать по территории. Так вы вновь вышли из денника и проходя мимо той гнедой дикой лошади, ты заметил как она жадно поедает твой овес. Недовольно фыркнув и задрав хвост у ее денника, ты прошел дальше все еще заметно хромая на ногу.
Мужчина проходил с тобой около сорока минут, на улице успело даже потемнеть и тогда вы отправились обратно в конюшню. По обратной дороге ты стал намного меньше хромать и возможно завтра этого не будет заметно, но на счет тяжелой работы вопрос спорный, так как никто не знал чем это может обернутся.
Вернувшись в денник, который был теснее твоего предыдущего, ты довольно отметил, что в кормушке лежал заслуженный овес, а при входе тюк сена. Конюх похлопал тебя по шее и сняв недоуздок, оставил его на крючке двери денника. Сюда же переставили табличку и видимо теперь то новый твой дом.
- Прости старина, но это на некоторое время, потом ее заберут. Надо же было свалилась нам на голову.
Человек погладил своей шершавой ладонью твой бархатный нос и закрыв дверь на защелку, ушел прочь. В голове был только Джексон и предстоящее завтра. Тебя не волновало расскажут парню о происшедшем сегодня, признаются ли, что ты хромал и шагался, все это для тебя были мелочи.
- Совсем скоро настанет завтра. С этими мыслями ты и уснул, оставив за собой пустую кормушку и лишь местами разбросанное сено.

Спалось очень хорошо и до самого прихода какой-то беловолосой девушки, ты даже глаз не раскрыл. Только когда мужчина привел новую посетительницу к твоей двери и окликнул тебя по имени, ты соизволил приоткрыть веки и посмотреть кому стал нужным. В проходе стоял тот же начальник Джексона, который и отдал тебя ему в работу, но сегодня рядом с ним стояла симпатичная девушка, которая с интересом рассматривала тебя. Неужели она какой-то клиент и ей интересна твоя шкура? Да нет, бред какой-то.
Блондиночка продолжала оставаться на месте и даже не попыталась зайти к тебе и дотронутся к розовому носу, как это за частую делали твои посетители. Она все еще была на своем месте и только темп тяжелых мужских шагов отвлекли ее, но не меньше тебя. Уши тут же стали домиком, а глаза загорелись. Ты мгновенно проснулся и подлетел к двери уже просунув голову в небольшую проемину прутьев. Джексон слегка залипший направлялся к вам. Ты довольный заржал на половину конюшни и даже начал пританцевывать у выхода. Тот улыбнулся тебе, но сперва остановился возле девушки и перекинулся парой слов. Далее парень решил припахать беднягу потому вручил недоуздок и дал указания.
Девушка зашла в денник, ты правда не особо ей обрадовался, так как возле был Джей, который представлял более интересную личность, но и против не был. дав надеть ей недоуздок, ты просунул голову через приоткрытую дверь денника и еле дотягиваясь к руке Джея, начал играя пощипывать губами его пальцы.
Деушка тем временем закрепила ремешки, взяла чембур и вы вышли в проход. Вместе все дошли до развязок, а дальше какая-то непонятка. Двое людей стоят возле тебя по обе стороны и хорошо так работают щетками. С такими темпами ты будешь блестеть как золото, но быть лишний раз чистым ты не был против. 
Джей и незнакомка перекидывались фразами, а ты с непониманием в глазах смотрел на блондина, который слишком увлекся отскребанием грязи от крупа.
- Ты мне лысину там протрешь. Дернув головой в сторону мужчины, ты ударил передней ногой по полу. В воздухе чувствовалось напряжение, запах пота с обеих сторон и даже какое-то возбуждение. Эй стоп, они точно знают друг друга и что-то тут не чисто.
Прижмурив глаза, ты посмотрел на девушку, затем на Джея и потом вновь на нее. Блондина засмотрелась на Джексона и слишком надавила щеткой на место, куда вчера пришел удар от гнедой. Ты как ошпаренный отскочил в сторону и задрал голову вверх. Скорее всего Джея никто не предупредил, но ты их мог понять, кому хотелось получать пилюлей за случайность.
Приподняв левую ногу, ты не желал ставить ее обратно.

Слегка посеревшая от пыли, рыжая шерсть слетала из-под щётки и непослушным облаком поднималась в воздух. В свете проникающих в помещение лучиков солнца она золотилась и летала, не касаясь земли. Джексон то и дело смахивал её со своей футболки, но назойливые волоски вновь и вновь липли к его рукам, влажному лицу и мягкой, недавно постиранной одежде, от которой всё ещё пахло свежим кондиционером. Магия застывшего в стенах конюшни времени окунала всех участников действия в сонную, благоговейную атмосферу, каждый думал о своём и не спешил делиться размышлениями. Только лошадиные уши активно прядали из стороны в сторону вслед за каждым новым звуком позади себя, слушали как скребёт щётка плотно набитые сеном бока.
Тянулось молчание, в эти секунды Джей успевал накрутить себе столько всего, что голова от бесконечных болезненных мыслей шла кругом. Ох. - он шумно вдохнул пресыщенный лошадиными запахами воздух, он был уже настолько привычным, что не вызывал ни малейшего отторжения, скорее наоборот - взывал к чувству нерушимого спокойствия и доброй привязанности где-то глубоко внутри тела, где, наверно, и обитала человеческая душа.
Нель-зя. - он воровато смотрел на Ри украдкой исподлобья. Нельзя было позволять разрушительной обиде и ревности застилать себе глаза. Удел мужчины - терпение и рассудительность, умение идти к цели любым путём, а поддаваться слабостям и накручиваться по пустякам - против правил. Но черт возьми, где она была всё то время с их последней встречи? Чем занималась? Вспоминала ли о нём как о страшном сне, или ждала, что рано или поздно ещё раз столкнётся волею судеб в самый неожиданный момент?
Отточенными движениями, повторяя их из раза в раз, тренер ковырял одно и то же место на шкуре жеребца, отключившись от происходящего. В какой-то момент лошадь резко дёрнулась в сторону, испуганно задрав свою длинную шею, но и тогда спортсмен не изменил своего убийственно спокойного вида, полного задумчивости, он машинально отпрянул в сторону, чтобы не попасть под копыта, и только голос Валери вернул его обратно. Мужчина невнятно мотнул головой, глядя в упор на девушку, и скоро сообразил что выражение её лица стало обеспокоенным и серьёзным. Джей... А? Кажется, это похоже на гематому. Небольшая припухлость. Он отрицательно качнул головой. Транс его был бесцеремонно прерван, и блондин теперь очень медленно соображал. Он лениво обогнул коня спереди, пролез под шеей, затем подошёл сбоку к стоящей у плеча Альфа девушке и, перегнувшись через неё, внимательно посмотрел на своего травмированного боевого товарища. Действительно. Мужчина мягко коснулся пальцами ушибленного места, и несильно нажал на него. Реакция на прикосновения была такой бурной, что Джей на некоторое время впал в ступор. Он положил щётки на ближайший ящик, разглядывая налитую и припухлую шкуру рыжего цвета. Я могу чем-нибудь помочь? Он снова лишь отрицательно мотнул головой. В леваде побился? - Джекс был несколько расстроен таким раскладом, он задумался, почесывая своё правое плечо и оставляя под свободным рукавом футболки большое красное пятно на коже. Не знаю, - отмахнулся спортсмен. Он в напряжении стиснул челюсти и ещё некоторое время продолжил отчищать грязного, покрытого засохшей коркой грязи Мистраля, глядя себе под руки и насвистывая незамысловатую мелодию, словно ничего и не произошло.
Что ж, такое бывало нередко: к сожалению, животные - не машины, хотя и железные кони умудряются ломаться в самый неподходящий момент. Годы опыта научили его не паниковать даже в самых безнадежных случаях, ну а уж рядовая травма была, скорее всего, лишь намёком вселенной на то, что сегодняшняя тренировка не должна была состояться, и его нужно было принять молча, стиснув зубы. Это только поначалу вызывало в горячем мужчине вспышки гнева, он от чего-то думал, что может руководить своей жизнью на миллион процентов, но с каждым разом учился всё лучше вслушиваться в едва уловимый шёпот обстоятельств, зато в конце-концов теперь, будучи хорошенько наученным, Джексон принимал любой поворот, как дружеский совет от жизни, к которому необходимо прислушаться.
Валери, сходи договорить, чтобы тебе дали другую лошадь и тренера. Альфа я пошагаю. Эванс внимательно сканировал своего коня, смотрел, как жеребец подбирает под себя больную ногу, как театрально выгибается от прикосновений и проникновенно смотрит в глаза людям, желая найти в них сострадание ну и разве что ещё кусочек сахара. Мужчина в такие моменты всегда чувствовал себя паршиво, ему как никому другому было жаль четвероногих подопечных, и в его большом сердце хватало добрых чувств, чтобы пожалеть всех нуждающихся в жалости. Он сунул руку в карман, и там нащупал пару кусочков раскрошенного печенья - пусть не шведский стол, но всё же лучше, чем ничего. На раскрытой ладони он протянул угощение почти к самому рту жеребца, и мягкие губы жадно выхватили еду из хозяйской руки.
В этот момент он как-то и не задумался, что возможно отправил Валери погулять насовсем. По-крайней мере девушка довольно быстро собралась и ушла, оставив их с Альфом наедине. Скоро звук её каблучков стих, и больше блондинка не вернулась. Уже только спустя время Эванс вдруг задумался о том, не обидел ли её чем, но поздно было пить боржоми.
Что ж, видно его рабочий день подошёл к концу раньше положенного времени. Эванс в очередной раз попытался отряхнуться от шерсти, но не сумев отчиститься одежду, так и бросил эту провалившуюся с треском затею. Он отстегнул металлические цепи от недоуздка и, прицепив к блестящему колечку серебряную цепочку нового, ещё не изгвазданного чембура, тут же шагнул вперёд, увлекая лошадь за собой. Идти Альф может и хотел, но давалась ему эта затея с трудом, он громко храпел, оглядывался вниз и по сторонам, весь вид животного выдавал крайнюю степень озабоченности.
Терпи, боец, - когда ботинки ступили на мягкий песок манежа, ему показалось, что идти стало легче. Где-то всё же ныли уставшие мышцы, ноги сами подгибались под весом собственного тела, но тренер бодрился, не давая себе раскисать, да и Мистраль, кажется, почувствовал себя немного лучше после нескольких больших кругов по манежу. Так минуло пятнадцать минут, Джей засёк время на наручных часах, прилипших кожаным ремешком к запястью, и когда он как раз проходил в обратную сторону к конюшне мимо раскрытых дверей на улицу, с чёрного, затянутого низко повисшими тучами неба обрушился на землю сильный и холодный ливень. Он совсем не был похож на добрый летний дождик, капли яростно стучали по асфальту, выбивая после себя тёмные пятна на каждом миллиметре земли. Эванс даже на мгновение остановился в проходе, держа своего коня под самым подбородком, и они оба уставились на улицу, внимательно следя как толпы народу мгновенно разбежались под крыши.
Да, нынешнее лето совсем не собиралось радовать Эдинбург своими тёплыми объятиями. Блондин поспешил поставить Альфа домой, теперь ему полагался покой и много отдыха, никаких левад, а значит и никаких тройных порций на завтрак и ужин. Глядя, как жадно жеребец уплетает положенное ему сено, Джей некоторое время просто стоял в открытых дверях денника и молча наблюдал. Ему не хотелось нарушать вкусную трапезу - смотреть на здоровый аппетит всегда было приятно. Хруст стоял завидный, мужчина даже поймал себя на мысли что не отказался бы съесть что-нибудь, чтобы и у него вот так раздулось от насыщения пузо. Отдыхай, мордаха. Сейчас принесу мазь. - берейтор ласково скользнул рукой по возникшей перед ним заинтересованной морде с широкой белой проточиной и, успев схватить застрявшую в густой растрёпанной челке соломинку прежде чем голова вновь уткнулась в ароматное сено, прикрыл за собой дверь. Он поспешил в амуничник, где хранилась неподъёмная аптечка, которую правильнее было бы обозвать шкафом с медикаментами. Человек долго ковырял один ящик, другой, третий, с трудом нашёл то, что ему было необходимо, но в конце-концов вернулся к Мистралю, когда тот ещё не закончил свой перекус. Два глаза резко возникли перед его лицом и проводили взглядом движение человеческой руки с загадочным вонючим тюбиком в сторону ушибленного места, но обработка раны не заняла много времени и сил, надо было отдать рыжему должное - выдержки у него хватило бы на целый табун. Кроме того, пришлось начеркать маркером на табличке новые нормы кормления на время лечения. Ты будешь не рад, брат, но кушать придётся поменьше, пока ты не восстановишься.
Внутри его всего словно затянуло трясиной, Джекс медленно уплывал, поддаваясь вечерней хандре, а ещё этот проклятый дождь... всё потихоньку превращалось в череду одинаковых и похожих друг на друга событий, которые уже не будоражили его сознание, а заставляли просыпаться с кислой миной на лице и с ней же засыпать. В такой сонной задумчивости Эванс некоторое время ещё потоптался возле денника, раскладывая раскиданные вещи. Куда уж спешить. Он отдал коноводу распоряжение шагать с Мистралем с утра перед обедом, а потом вечером после его отъезда, когда всем скакунам уже полагался сон.
Распрощавшись с подопечным, берейтор лениво поплёлся в раздевалку. Холодные деревянные скамьи были завалены чужой одеждой, от вида которой его всего передернуло. Ну хватит. Завтра возьму в аренду комнату под амуничник, - нахмурился Джей, раскапывая себе кусочек свободного места, чтобы присесть. Он так увлёкся этой мыслью, идеями того, как хотел бы обставить новое помещение, что не заметил, как скоро переоделся и уже сидел в машине, стряхивая с головы капли ледяного дождя.