Да уж, называется отметили победу. Каждый был на взводе, чувствовалось напряжение, которое повисло в воздухе. Один Андре недоумевающе смотрел на всех, пытаясь понять, что же все-таки тут происходит, но лишних вопросов старался не задавать. Несмотря на то, что Факинг уже покинул нас, меня все еще колотила мелкая дрожь от той злобы, что я испытывала по отношению к этому молодому человеку. Однако Андре пытался хоть как то разрядить обстановку. Ничего не может быть лучше, чем постараться все это перевести в шутку, что молодой человек, собственно. всегда и старался делать. На его шутку я наигранно нахмурилась, слегка кулаком толкнув под ребра. Напряжение действительно меня немного отпустило, и я смогла расслабиться, прижавшись к Андре и положив руку на его талию. И если моя вспышка гнева прошла практически так же бесследно, как и появилась, то этого я не могла сказать про ребят. Кесседи все еще была бледная, словно мел, а у Джера внутри все кипело, словно в просыпающемся вулкане. Нам действительно нужно было охладить пыл и немного расслабиться и предложение о кафе было как нельзя кстати.
Вскоре мы наконец то уселись в машину и направились в сторону кафе Кесседи. Казалось, что машину вот вот разорвет от переполняющего ее напряжения. Все были на взводе, а потому мы с Андре лишь переглянулись друг на друга, не произнося ни слова. Дорога заняла не много времени и мы провели ее в полной тишине. Мы вышли из машины и дождались пока ребята откроют кафе и снимут его с сигнализации, а после вошли внутрь. Андре сразу же притянул меня к себе на колени, пропуская свою руку под короткий подол платья. Его прикосновения заставляли кровь в моих жилах течь быстрее, а дыхание делалось сбивчивым. Сколько мы уже встречаемся? Несколько месяцев, но еще ни разу не спали. А что самое удивительное в этой ситуации, это то, что это было не по моей инициативе. Какие мысли только не лезли в мою голову по этому поводу, но сейчас от них не осталось и следа. Сейчас Андре сам проявлял интерес, сам начал заводить и это просто затуманивало голову, прогоняя все мысли прочь. Но, как и всегда, Андре любил все прекращать в самый неподходящий момент, но на этот раз я на него не обижалась. Мы действительно забыли зачем сюда пришли, необходимо было провести время с Кесседи и поддержать ее, а вместо этого мы занялись друг другом. Я сползла с колен мужчины, после чего направилась в сторону Кейси слегка пошатывающейся походкой.
Подруга действительно находилась в замешательстве. Казалось бы, что ее жизнь стала наконец-то вошла в нужное русло и теперь текла спокойно и беззаботно. У них были хорошие отношения с Джереми, свой бизнес, прекрасные лошади. Но, как показывает закон подлости, если все в твоей жизни идет хорошо - жди подвоха. И я понимала, что сейчас испытывает Кесседи, как оно относится к Ти Джею, и что творится в ее голове. Но я изо всех сил буду стараться не допустить, чтобы она в очередной раз наступила на те же грабли, после которых столько страдала, хоть и понимаю, что это будет сделать очень не просто, ведь если Кесседи что-то вбила себе в голову, то переубедить ее будет очень трудно.
Мы очень долго разговаривали с подругой, пока она выкуривала одну сигарету за другой. Сейчас бесполезно было ей что-то объяснять или пытаться доказать, ведь необходимо было, чтобы она сначала сама разобралась со свой дурной головой, после чего сможет адекватно воспринимать чужое мнение.
Наконец мы вернулись в кафе, придя к обоюдному решению, что все устали и стоит разъехаться по домам. Мне тоже хотелось немного расслабиться после такого количества перенесенных эмоций за сегодняшний день. Я вернулась к Андре, предложив ему покинуть ребят, на что он сразу же дал свое согласие, и мы удалились, предварительно попрощавшись с ребятами.
Я еще не думала о том, как мы проведем остаток это дня, точнее ночи. Возможно вновь проваляемся на полу перед телевизором, уплетая попкорн, а может и сразу разъедимся по домам, чтобы упасть в объятия своей постели. Но Андре. кажется. был настроен иначе. Я вновь почувствовала прикосновения его руки на своих обнаженных ногах. отчего по всему телу пробежали приятные мурашки. Мужчина потянулся через меня, пододвигая свое лицо ко мне так, что я чувствовала его горячее дыхание на себе.
- Я думаю, что его можно еще исправить.
Голос мой был на удивление тих, но уже в следующую секунду Андре впился к моим губам, вдавливая меня в сиденье автомобиля. Внизу живота что-то резко сжалось, развеивая по всему моему телу приятную теплоту. Обхватив шею мужчины, я отвечала на его действия с такой же жадностью, как он целовал меня. Я чувствовала, как его рука скользит по моей спине до молнии, на что я лишь откинулась о сиденья, дабы облегчить ему задачу. Голова вновь затуманилась и я опять перестала замечать что-либо вокруг. И знаете что? Да, вы верно подумали, Андре вновь отстранился от меня, да еще и с таким выражением лица, будто совершил какую-то непростительную ошибку. От подобного поведения меня уже начинало потряхивать, но устраивать очередной скандал сегодня у меня уже не было никакого желания.
- Да ничего страшного, я уже привыкла.
Я откинулась на спинку сиденья, уставившись в окно, после чего Андре плавно выехал с парковки на пустую дорогу и с диким ревом мотора погнал свою машину в сторону загородного поселка. Я ехала молча, наблюдая за тем, как за окном мелькают огни фонарей. Даже мысли об очередном неприятном поведении Андре не пускала в свою голову, чтобы не разгорячиться еще сильнее. Вскоре мы уже начали подъезжать к загородному поселку, но Андре даже не думал сбавлять скорость и пронесся мимо нужного поворота. Я вопросительно взглянула на мужчину, но тот похоже не планировал о чем-либо меня оповещать, лишь продолжал смотреть на дорогу с самодовольной улыбкой на лице.
И только спустя некоторое время обороты машины стали спадать, и Андре свернул с трассы, пересекая двойную сплошную, после чего практически сразу же остановил машину. Он нагнулся ко мне, чтобы отстегнуть ремень безопасности, а я бросила на него недоумевающий взгляд.
- И зачем мы сюда приехали?
Но мой вопрос вновь остался без ответа, что злило меня еще больше. Брюнет вышел из машины, и я поспешила последовать его примеру. Только сейчас я обратила внимание на местность, где мы оказались. Это был огромный каменистый утес, у подножья которого покоилась вода.
- Неужто я тебе настолько надоела, что ты решил меня сбросить со скалы?
Злость начала меня уже постепенно отпускать, отчего я стала отшучиваться. Но тут Андре резка подтянул меня к себе, ласково так заткнув мне рот, после чего отделался нежным поцелуем и повел в сторону обрыва. Тропинка здесь была далеко не заасфальторванной. Это вам не по брусчатке площадей вышагивать на каблуках. Мне ничего не оставалось сделать, кроме как снять с себя туфли и продолжить свой путь уже босиком. Вскоре мы подошли к самому краю утеса у тут у меня замерло дыхание. Я стояла, будто завороженная, не отводя глаз от миллионов ярких огней, что простирались по берегу. Я знала, что в определенное время года всего на пару дней планктоны можно увидеть невооруженным глазом на берегу моря. Но никогда этого не видела, да и представить не могла, что это зрелище столь завораживающее.
- Это прекрасно.
Я тихо ответила на слова мужчины, не отводя глаз от этого великолепия. Но вскоре Андре отвлек меня, притягивая к себе. Я и не заметила, как он успел снять рубашку, расстилая ее на земле. Я присела рядом, и тут же брюнет легким движением руки заставил меня поднять голову вверх. Все небо было усеяно звездами. Казалось, что кто-то сверху просто рассыпал мешочек с блестками, а мы теперь лицезреем эту красоту. А ведь раньше я никогда и не замечала, насколько может быть красивой природа, каждый мой день взбалмошный. торопливый, поло всяческий идей, а оказывается, стоит иногда останавливаться и поднимать глаза к небу, чтобы увидеть то, что обычно мы пропускаем мимо глаз.
Андре еще что-то произнес, а после я почувствовала прикосновения его горячих губ на своей шее. Я прикрыла глаза от наслаждения, подставляя шею для поцелуев. Вся злость и недовольство, все переживания остались далеко позади, теперь для меня существовал только Андре. Я положила руку на его грудь. после чего медленно провела ладонью выше, укладывая ее на плечо и притягивая к себе. Действовал мужчина медленно и нежно, заставляя наслаждаться каждым своим движением. каждым своим поцелуем. Он бережно положи меня на спину, после чего накрыл мое тело своим. Мои пальцы стали с любопытством изучать его тело, но у Андре по всей видимости были несколько другие планы, а потому в одно мгновение он вскинул мои руки над головой. прижимая их к земле. Я выгибалась навстречу каждому его поцелую, его действия заставляли дрожать мое тело, но он наслаждался этим момент ровно столько же, сколько и я. Думаю, что столько ожидать этого, чтобы все пронеслось за считанные минуты - это того не стоило, возможно именно поэтому Андре привез меня именно сюда, а не домой.
Платье медленно стало покидать сползать вниз, подставляя мое тело под теплые объятия легко ветра. Каждая клеточка меня сейчас была напряжена и чувственна, а потому на малейшее прикосновение я реагировала изгибами и легкими, еле слышными стонами. что срывались с моих губ.

Я вытягивалась и извивалась под мужчиной, отвечая на каждое его действие тихим стоном. Кто бы мог подумать, что человек может оказаться настолько желанным, что у тебя будет сносить крышу от него. Столько времени я ждала, дулась и злилась на Андре. но сейчас он показывал, что этого следовало ожидать. Я не могла разомкнуть глаз от удовольствия, по всему телу пробегали мурашки наслаждения и возбуждения. Внутри меня все напряглось, желая, нет, требуя скорейшей разрядки. Но Андре медлил, он растягивал удовольствие и это было мучительно настолько же, насколько и прекрасно. Его губы, что прокладывали тропинки на моей шее, пробираясь все ниже и задерживаясь на ключице, заставляли меня дрожать в его руках. Дрожать от наслаждения. Мое тело требовало большего, мне хотелось обнимать его, трогать, но руки мои были крепко прижаты к земле. Последняя ткань, что прикрывала мою грудь медленно сползла, подставляя мою кожу нежным объятиям летнего ветра. Андре на миг замер, рассматривая меня. Такую обнаженную и беспомощную, но мне это нравилось. Мне нравилось, когда он смотрел на меня вот так, с затуманенными глазами, наслаждаясь каждой клеточкой моего тела, каждым изгибом. Никогда слова не смогут передать то, что чувствует мужчина так, как его взгляд. Я упивалась его вниманием, это заводило меня еще сильнее, заставляя его чуть ли не молить о пощаде. Наконец он вновь прильнул своими губами к моим, затягивая в глубокий и горячий поцелуй. Мои руки наконец-то высвободились из цепкого капкана его пальцев и тут же легли на его плечи, выпуская маленькие коготки. Они стали спускаться было ниже, но Андре вновь перехватил их. отстраняя от своего тела. Я хотела было вырваться, но он вновь принялся покрывать мое тело поцелуями, заставляя меня забыться. С губ слетел более громкий и дрожащий стон, когда он накрыл губами мою грудь, заставляя выгибаться навстречу его прикосновениям. Пальцы мои сминали края рубашки, что лежала на земле. Андре медленно стал спускаться ниже, не оставляя без внимания ни одной части моего тела, вновь и вновь заставляя меня извиваться. Его легкое прикосновение в области пупка заставило меня сжаться от щекотки, захватывая его в плен своих ног. Воспользовавшись удобным положением, мужчина тут же спустился ниже, языком дотрагиваясь до самого нежного и чувственного места. Из моей груди вновь вырвался стон, на этот раз он был громче и протяжнее. Господи, он сводил меня с ума. Напряжение внизу живота становилось все сильнее пока комок, что наростал внутри, наконец то не взорвался, растекаясь по моему телу легкой слабостью и нежным теплом. На какое то время я вовсе забылась, пока Андре не перевернул меня на живот, ласково целуя в шею. Я подняла голову, изворачиваясь, чтобы поцеловать мужчину, после чего он приподнял меня, устанавливая на колени. Еще немного и я чувствую, как он входит в меня. Вся слабость моментально улетучилась, а на ее место пришел новый заряд энергии и возбуждения. Андре начал двигаться медленно и плавно, а я, поймав его ритм, вторила его движениям. Приподнявшись, я прижалась спиной к его телу, обхватывая его руками и закидывая голову ему на плечу. Мы будто бы сливались в одно целое, осуществляя в реальность танец, который так давно вожделели. Андре начинал постепенно ускоряться, заставляя меня стонать еще громче, пока я вновь не содрогнулась в его руках. Все мое тело било мелкой дрожью, дыхание было сбивчивым, а сердце колотилось о ребра изнутри. Мужчина бережно уложил меня на спину, накрывая мое тело своим. Наши губы вновь встретились в долгом и глубоком поцелуе, а меж тем Андре вновь заполнил меня, заставляя вцепиться коготками в его разгоряченную кожу. На этот раз его движения были более грубыми и быстрыми, заставляя мои стоны срываться на крик. Пальцы мои запутались в его волосах, а губы нежно целовали ее шею, периодически прикусывая пульсирующую жилку. Еще несколько движений и я вновь вскрикиваю. все телом прижимаясь к Андре. Он поспешил за мной и уже через минуту покинул мое тело, укладываясь рядом. Я прильнула под его бок, словно довольная кошка, которой осталось только замурлыкать. Слегка прикрыв глаза, я наслаждалась эйфорией, что укутала меня с головой. Казалось, что я вечно могу так пролежать, забыв про весь окружающий наш мир, наслаждаясь лишь присутствием Андре, его объятием и тихим дыханием, которое уже пришло в норму. Легкий поцелуй висок и лишь три слова, которые заставили мое сердце вновь заколотиться с бешеной скоростью. Я вскинула голову, вглядываясь в глаза Андре. На моем лице сияла улыбка довольного ребенка. Я еще не задумывалась о наших признаниях, но сказанные им слова заставляли меня чуть ли не прыгать. Несомненно, я испытывала то же самое по отношению к нему. За все то время, что мы били вместе, Андре стал для меня самым близким человеком. Его присутствие согревало меня, а разлука становилась невыносимой. Мне не стыдно быть с ним такой какая я есть, он принимает меня с моим неспокойным характером, с моими закидонами, вечными передрягами, в которые мы обычно влипаем с Кесседи и отношение его ко мне совершенно не меняется независимо от того, что я делаю. Я резко подскочила, обрушившись на мужчину половиной своего тело. Руки мои пробрались под его шею, крепко прижимая к себе, а губы впились в его, утягивая в длительный поцелуй.
- А ты знаешь, что я тоже тебя люблю?
Я вновь прикоснулась к его губам своими. но на этот раз более нежно и чувственно. Пальцами одной руки я принялась аккуратно теребить мочку его уха, а второй - медленна стала опускаться по его обнаженному торсу вниз, параллельно выписывая различные узоры, пока пальцы мои не дошли до пояса его брюк. Моя ладонь юрко проникла под ткань его белья, охватывая плоть, которая моментально начинала вновь напрягаться. Легкими движениями, будто делая непринужденный массаж, я стала двигать рукой, ощущая на своих губах вновь разгоряченное дыхание мужчины. Сейчас же я хотела отплатить ему тем же удовольствием, что он доставил мне несколькими минутами ранее. С его губ я медленно перешла на шею, вдыхая дурманящий голову запах одеколона, смешанный с его собственным. Я рассыпала свои поцелую по его коже, медленно опускаясь ниже - на грудь, живот, пока не дошла до того самого пояса брюк, что все еще покоились на нем. Приподнявшись на коленях, я отпустила его напряженную плоть, схватившись за края брюк. Стянув их ниже, я вновь вернулась к телу итальянца. Волосы мои спали на его живот тем временем, как я слегка прикоснулась к его напряженной плоти языком. Я услышала тихий гортанный стон, который больше походил то ли на рык, то ли на мурлыканье. Улыбнувшись, я обняла губами его естество, начиная медленно двигаться.Пальцы мои тем временем скользили по напряженному торсу мужчины, то и дело выпуская коготки, заставляя его содрогаться так, как он делал это со мною ранее. Постепенно мои движения становились все более учащенными, пока я не чувствовала, что Андре уже готов, после этого я вновь начинала действовать медленнее, позволяя немного расслабиться ему.
Нет, на этом дело не закончится. Выпустив его плоть, я медленно стала подниматься выше, так же покрывая поцелуями его тело. Попутно я подняла блестящий пакетик, что видимо вывалился из его кармана, после чего села на его колени, предоставляя свое тело для лучшего обзора. Зубами я оторвала край упаковки. вытаскивая из него резинку. Склонившись над мужчиной, я вновь прильнула к его губам, параллельно надевая презерватив на то место, где он, собственно, и одолжен быть. Когда все было сделано, я медленно села сверху, вновь чувствуя, как он наполняет меня. Выпрямившись, я стала медленно двигаться, извивая тело, будто исполняла какой-то танец для любимого мужчины. В глазах Андре пылал огонь, который будоражил меня, заставляя стараться для него еще больше. Движения мои становились все быстрее и интенсивнее, пока комок страсти внутри меня вновь не рассыпался на тысячи мелких частиц, после чего Андре последовал следом. Я вновь накрыла тело мужчины своим, положив голову на его грудь. Я слышала его громкое и быстрое сердцебиение, чувствовала его сбивчивое дыхание. Мне не хотелось его никуда отпускать. Я понимала, что вот он, рядом, никуда не собирается уходить, но это странное чувство собственничества сейчас внутри меня просто зашкаливало Казалось, что он вот-вот может исчезнуть. а потому я прижалась к нему еще сильнее, обвивая его шею руками.

Казалось, время вовсе остановилось. Группа детей уже прошла со своими лошадьми мимо после усердной тренировки, и в данный момент цокот множества копыт уже стих за дверями клубной конюшни. Над Авалоном и его окрестностями замерла тишина, безветрие, словно все вокруг вымерло. Птицы на миг перестали петь, то ли выжидая чего-то, то ли улетев поближе к солнцу, что сейчас гуляло по оживающим полям академии. Кого-то из лошадей уже забрали из левад, а кто-то просто тихо поедал первую зеленую траву, что уже просочилась сквозь еще холодную землю, так упорно согреваемую выходящим порой солнцем. В леваде для жеребцов тоже на миг воцарилось спокойствие, и каждый из его жителей словно замер. Возможно, так казалось только Хэллоуину в данный момент.
Рыжий сосед пока стоял в стороне, порой косясь взглядом в их сторону, но это не так сильно волновало. И пусть вороной все еще был был слегка напряжен, о чем говорил его пристальный взгляд, изредка падающий на другого жеребца, он уже понял, что тот не представляет никакой угрозы, и это было довольно разумно. Смоляной не был ревнивцем, ведь обычно тот, кто обвиняет кого-то, сам этим и грешен. А Мара была не из тех кобыл, которые кидаются на первого встречного, пусть и любила втягивать всех в свои игры, порой совсем непонятные и загадочные. И ему оставалось только с тихой улыбкой наблюдать за ее новыми идеями, внимательно вслушиваясь в каждое слово, что слетало с ее губ. И сейчас, когда она наконец начала говорить, жеребец лишь плавно повернул к ней голову, внимательно вглядываюсь в черную морду с широкой белой проточиной, в светло-голубые глаза, устремленные куда-то вдаль, словно ее дух уже был там, на морском берегу, и рассказывал запертым в леваде, каково это — быть на свободе. Смоляной, чуть кивнув головой, будто слова эти были неоспоримой истиной, сделал шаг вперед, чтобы быть еще ближе к кобыле, и провел губами по мягкой черной шерсти на ее холке.
— Уверен, так и есть, — мягко ответил Хэллоуин, переводя взгляд куда-то вдаль, к лесам, и вдохнул воздух полной грудью.
Скорее всего, так и было на самом деле. Порой ганновер смотрел на свою заморскую подругу и понимал, что она совсем из другого мира. По сравнению с обычными спортивными лошадьми, с которыми Хэл встречался на тренировках, общался порой в проходе, или же перекидывался фразами на соревнованиях, Гранманмаре была инопланетным созданием, с совсем другим мышлением, повадками и действиями. Ее рыжеволосая хозяйка, которую так любил Максимка, работала с ней без железа, если вообще работала. Обычно ее можно было заметить с пожилым фризом, с которым у них была какая-то нереальная связь. Фея же оставалась независимой, свободной. Ей никто не указывал, и, казалось, жила она неимоверно легко, играючи. Жеребец, конечно, не мог ей завидовать, ведь действительно любил ее, да и никогда не испытывал подобные чувства к кому-то: его устраивала его жизнь, пусть в ней было достаточно горечи. Но присутствие Мары всегда отводило в самый дальний и темный угол все его мрачные игры, заставляя хоть ненадолго отвлечься от всего дурного, что их окружало. С ней мир становился ярче, и в нем находилось место для того, чтобы просто остановиться и наслаждаться моментом.
И сейчас, когда с уст кобылы слетело очередное предложение, которое на самом деле было согласием с идеей вороного отправиться к морскому побережью, он лишь слегка улыбнулся, если это можно так назвать, и блеснул угольным глазом, предвкушая очередное приключение. Они так давно этого не делали. Правда, если он еще мог перепрыгнуть через ограду, то для Гранманмаре такая задача оказывалась непосильной. И когда жеребец уже собрался двигаться к выходу из левады, чтобы привлечь внимания очередного конюха, к ним неожиданно подошел рыжий конь, который до этого скучал в одиночестве. Хэл посмотрел на него слегка скептически, но уже не грозно, с легким любопытством ожидая, что же тот скажет. И, к удивлению смоляного, слова его были даже вполне умны.
Хэллоуин не стал ничего отвечать рыжему, лишь кивнул головой в знак согласия. Да, ему не нужно было сейчас с кем-то ссориться, ведь это лишь пустая трата времени. Куда приятнее было наслаждаться присутствием своей подруги в тишине и покое. Поэтому он лишь более-менее дружелюбно покачал головой, подзывая Мистраля подойти ближе, ведь это уже не было опасно. Тот, впрочем, почти сразу начал опять говорить, вызывая у ганновера лишь добрую усмешку — вроде взрослый конь, а так много слов. Впрочем, на его вопросы с радостью ответила Мара, с нарастающим задором в глазах косясь на смоляного. Женщины, всегда они знают, как повлиять на все вокруг. И, пусть прогулка вдвоем была куда приятнее в мыслях Вороного, он, чуть помедлив, решил принять нового знакомого в их небольшое развлечение.
— Пойдем с нами, — смягчился смоляной, по-доброму глядя на рыжего соседа. — узнаем, была ли права Мара.
Рыжий, кажется, был согласен с таким предложением, а Мара лишь задорно улыбнулась, резко срываясь с места и нарушая сонную тишину конюшни своим звонким голосом. Ей было весело, она вновь игриво скакала вдоль ограды, радостно выискивая какого-нибудь двуного, что, не подумав, решит к ним зайти. И совсем скоро молодой паренек с распахнутыми от удивления глазами уже мчался в сторону левады для жеребцов, понимая, что сюда как-то попала кобыла и это надо исправить. Надо отдать ему должное, он действительно пытался остановить разыгравшуюся кобылу и отвести ее подальше, но она лишь с силой унесла его чуть дальше, оставляя проход открытым и крикнув жеребцам, чтобы они поторапливались. Хэл мгновенно сорвался с места, злобно зажав уши и скрутив шею, и кивком головы намекая Мистралю, чтобы тот скорее выбегал, помчался к воротам, чуть позже разворачиваясь на месте и устремляясь к пареньку, что никак не хотел отпускать недоуздок вороной кобылы.
Пойди прочь, — резко скрысился Хэл, кидаясь на парня и заставляя его отойти назад, подальше от Гранманаре.
К счастью, испуганный двуногий быстро понял, что один не справится с тремя лошадьми, и ослабил хватку, давая голубоглазой шанс выбраться, что она и сделала. Смоляной же, переминаясь на месте, дождался, когда его подруга отойдет на безопасное расстояние, и, злобно клацнув зубами в сторону человека, рванул вслед за остальными лошадьми прочь от конюшни, вздымая копытами влажную землю. Он быстро догнал остальных, и Мара, вновь задорно косясь на жеребцов, решила слегка подыграть, то толкнув вороного, то задев хвостом рыжего. Хэллоуин же поднял голову, ускоряя ход и сильно напрягая ноги, чтобы поскорее пересечь поле, на котором только начинала проглядываться зеленая трава. На открытой местности ветер так славно перебирал гриву, ласково проходясь по вороной шерсти, и ганновер лишь еще ускорился, наслаждаясь этим чувством свободы, пусть и не совсем настоящей. Ведь, действительно, даже сейчас, сбежав от двуногих, убегая все дальше от осточертелой конюшни, они не были полностью свободны: они сами вернутся домой, когда это понадобится, или же люди все-таки их найдут. Но эта скорость, этот ветер, бьющий в морду, были сродни полету птицы, они воодушевляли, завораживали. И хотелось нестись бесконечно, насколько позволят силы, убежать далеко от этих мест, насладиться настоящей тишиной, истинной природой, а не высаженными деревьями и скрытыми тромбонными препятствиями.
Оглянувшись назад, Хэллоуин увидел, что Мара слегка замедляется. Он последовал ее примеру, дожидаясь, когда кобыла подбежит ближе, но она лишь оборачивалась назад, словно желала вновь увидеть того самого конюха. В какой-то момент она неожиданно перешла в шаг, ставя Смоляного в замешательство, из-за которого остановился и он, внимательно глядя на кобылу. Ее последующие слова лишь подтвердили подозрения, но все это было обращено в очередную шутку.
— Ничего, он нам это еще припомнит, — задорно ответил вороной, на ходу слегка толкнув носом кобылу.
Она, чуть помедлив, перешла с шага на широкую рысь, заходя в лес. Впрочем, рысь для нее была слишком скучна и статична, потому не прошло и минуты, как Мара вновь предложила новое развлечение, и Хэл, чуть погодя, давая ей фору, рванул следом широким галопом, собираясь переходить в карьер.
Ты никогда не меняешься, — улыбнулся в своих мыслях жеребец, ласково глядя на бегущую впереди кобылу.
Дорога через лес была куда тяжелее, нежели по полю, ведь старинные деревья порой радовали своими камнями, да еще и стояли зачастую невпопад, уводя знакомые тропинки слишком резко в сторону. Впрочем, ганноверу не впервые было нестись по подобной дороге: не так давно Максим еще быстрее несся вслед за своей рыжеволосой пассией, пытаясь разобраться в их непростых отношениях. Тогда, правда, обе вороные лошади знатно порезались об ветки и небольшие кусты, но ведь сейчас никакой погони почти не было. Поэтому жеребец спокойно огибал большие деревья, все еще несясь вперед и не давая остальным его обогнать. Правда, порой он замедлялся, дожидаясь, когда Фея обгонит его, чтобы увидеть ее радостную ухмылку — это было дороже любой победы. Мара же продолжала бесноваться, играясь с жеребцами, толкая противников и звонко смеясь, что только больше раззадоривало. Легкий ветерок, колыхающий молодые зеленые листья на деревьях, только-только начинающие прорываться из почек, доносил запах моря откуда-то с юго-запада, и туда-то и лежал путь нашей компании. Прорывавшись через голые кусты и пробежав значительное расстояние, Хэл подметил, что деревья стали реже, и солнечный свет все сильнее освещал дорогу. Значит, море уже близко.
Вскоре деревья и вовсе расступились, и глаза на миг ослепил яркий солнечный свет, который был приглушен в лесу. Перед взором встала зеленеющая дорога, ведущая к самому краю моря. Вот только, видимо, они свернули где-то не там, и вместо мягкого песка их встретили темные сказы, круто спадающие к самой воде. Жеребец сменил темп на рысь, понимая, что резкие действия в этом месте могут привести к катастрофическим последствиям. К тому же, так было куда легче разглядеть окружающую их красоту. Они ступали на скалистый утес, древний и величественный. Дорога к концу его была широкой неровной, а посреди пути возвышалась одна из скал, чьи края были стесаны вечно дующим с моря ветром. Обогнув скалу, троица ступила к самому краю утеса и наконец замерла. Мышцы слегка гудели от долгой пробежки, но это было не так страшно. Дав себе немного времени отдышаться, Смоляной высоко поднял голову, всматриваясь вперед. 
— Пришли, — коротко констатировал Хэллоуин, пристально смотря на горизонт, где темные воды моря соприкасались с начинающими желтеть от заходящего солнца облаками.
Глаза не могли оторваться от этой картины, и, кажется, все остальное на миг отошло на второй план. Ноздри широко раздулись, вдыхая и выдыхая свежий, прохладный и соленый морской воздух, столь приятный и бодрящий. В нем была примесь теплого от солнца песка, темных водорослей, что прибило к берегу, и мокрых скал и камней. Там, вдали, море казалось спокойным и дружелюбным, но тишину на береге разрезали суровые волны, с неистовой яростью нападающие на скалы, медленно, но уверенно разрушая величественный утес. Вода внизу пенилась, и это составляло неимоверный контраст с редкими барашками, что подплывали от горизонта и пропадали еще до того, как дойдут до побережья. Здесь чувствовалась истинная свобода, всепоглощающая и опасная. Та, которую так жаждет сердце, и которую так сложно обрести. Хуже всего было то, что удержать такую свободу еще тяжелее, ведь она несла с собой трудности, и порой так хотелось вернуться обратно, в место, где все так просто, где о тебе заботятся. Наверное, домашние лошади никогда и не смогут полностью ее понять и почувствовать, и смогут лишь продолжать мечтать о ней, как о самом желанном, но недосягаемом событии в их жизни. И, возможно, так для них будет и лучше, и даже жеребец это понимал, пусть и осознание оставляло на его душе слишком мрачный отпечаток.
Наконец, Хэлли смог отвести взгляд от этого величественного зрелища и повернулся к своим спутникам, с радостью подмечая, что Гранманмаре стоит рядом, настолько же завороженная, и в голубых глазах ее, больше подходящих к морю, омывающему окрестности Тосканы, были видны восторг и радость, смешивающиеся с удивлением. Это зрелище было настолько же прекрасно, и жеребец подошел ближе, вдыхая ее запах и на секунду закрывая глаза, ведь он приносил с собой все те воспоминания о их приключениях, что до сих пор радостно тревожили душу. Каждый их побег всегда оставлял отпечаток на душе смоляного, иногда делая его чуть мягче, еще спокойнее. Однако вновь открыв их, он довольно посмотрел на кобылу, пусть и слегка лукаво.
— Ты была права, — ласково перебрал губами гриву кобылы Вороной. — как всегда.
Действительно, здешнее море было совсем не похоже на то, что было в Италии. То было ласковым, дружелюбным и теплым. Это же казалось непримиримым, темным и суровым. Казалось, что если ты подойдешь к нему не в том месте, или же будешь не достаточно уважителен, оно поглотит тебя, а стоит оступиться, стараясь подойти к нему со скалистого побережья, и ты переломаешь себе все кости и останешься на берегу, так и не добравшись до соленой прохладной воды. Наверное, Фея действительно была каким-то магическим и таинственным образом связана с морем, со всей этой бурной и непокорной стихией, не прощающей ошибок. Она, наверное, и была такой в глубине души: то добрая и гостеприимная, то бушующая за любую оплошность. И этим невозможно было не восхищаться.
Впрочем, стоя на этом высоком утесе, они не могли узнать наверняка, какие же здесь воды. Повернувшись к обрыву, Хэл с суровым взглядом подметил, что подходить слишком близко нельзя — окраина земли была шаткой, и небольшие трещины, сияющие сквозь траву, говорили о том, часть земли может легко оторваться и сброситься в воду, увлекая за собой нерадивого путешественника, что не смог подметить подобную ловушку. Но жеребец надеялся, что не один из его спутников не будет столь неосмотрителен, ведь все это может привести к самым неприятным последствиям.
После некого молчания, когда Смоляной вновь погрузился в свои мысли, он все-таки серьезно взглянул на Мару, плавно переводя с нее взгляд на Мистраля. Кажется, они оба были взволнованы, и это же чувство таилось где-то в душе самого ганновера. Нужно было что-то делать, пусть и смотреть с такой высоты на величественное море казалось довольно славным времяпрепровождением. Впрочем, возможно его спутники желали все-таки познакомиться с морем на практике, посему вороной взял на себя решение узнать их дальнейшие действия. Вот только было ли это правильным решением?
— Если хотите, можем попробовать спуститься к морю, погода располагает, — чуть хмуро сказал жеребец, все еще глядя на нескончаемое море, будто говорил это ему, а после все же развернулся, переводя взгляд на Мару и Мистраля. — но спускаться надо там, по тропинке, и очень аккуратно.
Возможно, они останутся здесь, ведь погода была столь прекрасна, и даже ветер утихал, повинуясь теплым лучам солнца, что озаряло все вокруг, переливаясь на шерсти Мары. Но все-таки у них был шанс и спуститься вниз, вот только дорога к побережью была не слишком проста: для начала нужно было вернуться обратно, к началу утеса, а уже там была тропинка вниз. Вот только она была местами довольно крутой, и не слишком широкой. Любой неуверенный или неосторожный шаг мог привести к травмам, будь то ободранная нога или что-то похуже. Конечно, в ней были и более благополучные места, где даже можно было пробежать широкой рысью, но все-таки осторожность была слишком важна.
Хэллоуин и сам не знал, чего желает больше. Он понимал, что сам сможет более-менее аккуратно пройти по дороге, но за игривую Фею и массивного выездного Мистраля отвечать не мог. Конечно, и ему хотелось искупаться в прохладной воде, смахнуть с себя не только опилки, но и груз мыслей, что постоянно обитали в его голове. Пусть на его угольной морде и было довольное выражение, ему и самому нужно было спуститься туда, к светлому песку, смешенному с большими камнями, которые вполне могли быть осколками этого самого скалистого утеса. И сейчас оставалось лишь ждать, что решат остальные, ведь не слишком славно решать все самому: сама Мара может быть не вполне довольна этим, ведь в ее характере было вести игру.